Пусть он останется с нами - Максуд Ибрагимбеков Страница 17

После сыра он снова принялся за сковородку, хоть она уже была вылизана так, как будто ее вымыли горячей водой с мылом, даже деревянную ручку вылизал. А язык у него был такой широкий, что закрывал разом всю сковородку. Сковородка уже даже не ерзала, а под его языком билась о паркет, и я подумал, что надо поскорее подняться и сказать бабушке о том, что у нас лев в доме, а то она может прогнуться на тот стук и увидеть его. А это не шутка — старому человеку спросонок в своем доме увидеть льва. Да и не только старому, вот, например, Степа Очинский до сих пор ведь заикается из-за того, что его во втором классе на улице возле школы какая-то собака захотела укусить. Она только захотела, а он такой вой поднял, что собака убежала куда-то, и с тех пор ее никто около школы и не видел. Евтух говорит, что эта собака теперь тоже заикается, еще хуже, чем Степа, до того он ее напугал своим ревом. Вся школа тогда на улицу выскочила. Евтух говорит, что собака и не собиралась кусать Степу, просто она бросилась к нему с веселым лаем, это на перемене было, чтобы он ей дал кусок пирожка, а он со страху не понял, в чем дело, и, даже не разобравшись толком, сразу же начал заикаться и не может остановиться до сих пор. Вообще, может быть, что Евтух все это и придумывает, но я тоже сомневаюсь, чтобы эта собака захотела укусить Степу, никого никогда не кусала и вдруг, нате вам, Степу захотела укусить, самого спокойного человека в школе. Он с первого класса был очень спокойным и добрым!

Я поднялся наверх и на цыпочках прошел по коридору к бабушкиной комнате. Дверь была открыта. Я зашел в комнату. Окно было тоже открыто, и в комнате было светло от лунного света. Свет падал и на лицо бабушки. Она дышала совсем неслышно, а лицо у нее было доброе-предоброе, и даже мне показалось, что она улыбается хитрой улыбкой, она, когда со мной разговаривает, часто такой улыбкой улыбается. Может быть, она в это время меня видела во сне, ничего странного в этом нет, мы с бабушкой иногда видим друг друга во сне и наутро обязательно рассказываем об этом. Вполне может быть, что она меня видит сейчас во сне. Кому она еще будет так улыбаться, даже во сне?

Я никогда раньше не видел бабушку спящей, днем она все время что-то делает, суетится, все время на ногах, ее на одном месте не увидишь. Даже когда варенье варит, никогда у таза не засиживается, меня часто просит присмотреть, чтобы не перекипело. Из-за того, что она такая непоседливая, у нее варенье часто пригорает, а она потом очень расстраивается. И когда обедаем, она раз десять из-за стола встанет, то за тем, то за другим, а мне не разрешает, говорит, за едой нельзя ни на что отвлекаться. Сейчас она крепко спала, и даже подумать нельзя было, что она такая днем беспокойная. Я еще удивился, что бабушка такая маленькая — вся поместилась в одном уголке кровати, я никогда не замечал, что она такая маленькая и старенькая. Я раздумал ее будить, но еще постоял немного в ее комнате, потому что люблю свою бабушку, днем я об этом не вспоминаю, почему-то днем и возможности нет думать над такими вещами, все время какие-то дела, а вот сейчас я очень сильно почувствовал, что очень ее люблю, и еще почувствовал, что мне ее ужасно жалко, очень странно, что я так почувствовал, никогда я бабушку не жалел, да и жалеть ее не за что, она даже не болела ни разу, а тут мне без всякой причины стало очень ее жалко...

Я решил запереть дверь, чтобы бабушка, если проснется вдруг, постучалась, а я бы ей тогда открыл и объяснил, в чем дело, пока она его сама не увидит, но потом вспомнил, что дверь запереть нельзя, потому что у нас ни от одной двери в доме нет ключа, только один, от входной. Тогда я взял со стола из кучи папиных галстуков — бабушка отложила их погладить — один и, выйдя в коридор, осторожно прикрыл за собой дверь и этим галстуком крепко-накрепко привязал ручку двери к трубе парового отопления.

Лев сидел на том же месте. Сковородку он уже оставил в покое и теперь дремал. Время от времени он открывал глаза, причмокивая, жевал губами и смотрел на меня. Немножко удивленно смотрел, видимо, удивлялся, отчего это я не ложусь, и снова засыпал. А мне ведь обязательно надо было дождаться прихода отца, чтобы открыть ему дверь и предупредить, что у нас дома лев!

И, честно говоря, дело ведь даже не в этом было, мне спать не хотелось, ну вот совсем не хотелось, ничуточки. Мне ничего не хотелось, только сидеть вот так и смотреть на этого льва, который лежал напротив меня и дремал. Единственно, о чем я жалел, что ребята из нашего класса меня не видят. Потом ведь и рассказывать будешь — не поверят! Некоторые поверят, Димка, например, точно поверит, а некоторые ни за что не поверят, например, Евтух. Ужасно жалко, что в нужный момент тебя никто не видит. А когда не нужно, обязательно кто-нибудь тут как тут. Как тогда, когда я с приятелем Евтуха по асфальту катался, сразу же Ленка прибежала, никогда в тот тупик не приходила, а в тот раз тут же прибежала, как раз в самый плохой момент. А сейчас она спит.

Здорово было бы, если бы Ленка сейчас здесь была! Просто очень хорошо. Я хотел бы, чтобы мы всегда вместе были — этот лев, Ленка и я. И еще обязательно бабушка. Чтобы жили мы где-нибудь в лесу, домик там построили сами, я бы с нашим львом каждый день уходил на охоту, убивали бы с ним антилоп и буйволов, а Ленка и бабушка чтобы поджидали нас дома. И чтобы все нас в этом лесу боялись — все дикари-людоеды, тигры и другие львы. Чтобы они один раз украли Ленку и совсем уже собрались ее съесть, а мы бы со львом отправились ее спасать, и как она была бы рада, когда мы их всех перебили бы, а ее спасли.

А если отец приедет... Если он приедет, пусть поживет у нас в доме два-три дня, мы ему все покажем — и лес, и льва нашего, а потом пусть уезжает. Он, наверное, пожалеет, что мы его не уговариваем остаться, но мы уговаривать не станем. Нам и без него будет хорошо...

А на улице уже стало светать, я посмотрел на часы... Без четверти пять, а уже светает. Странное дело, луна еще на небе, а уже светает. Первый раз такое вижу. Интересно, долго она еще продержится? Когда солнце взойдет, она, наверное, точно исчезнет, посмотрю вот только, когда сегодня солнце должно взойти. Я встал и пошел посмотреть календарь, он у нас висит над телевизором у лестницы. Я оторвал листок со вчерашним числом и только собирался посмотреть время восхода, вдруг лев как вскочит! Моментально вскочил, как будто не он сейчас спокойно дремал, и стоит, и в горле у него что-то клокочет, как будто в баке с бельем вода кипит, только гораздо громче. Я сперва даже не понял, с чего это он вскочил, но потом понял — по улице мимо дома машина проехала, самая первая машина в это утро, а ему это почему-то очень не понравилось. Он все стоял, и в горле у него все клокотало, пока эту машину было слышно. А когда она проехала и все опять утихло, он успокоился, и снова лег, и закрыл глаза. Но в горле у него еще некоторое время продолжало клокотать. Все тише и тише, а потом совсем прекратилось. Он лег и спокойно задремал как ни в чем не бывало, а мне из-за его этого неожиданного вскакивания и рычания вдруг полезли всякие мысли, и я стал над ними усиленно думать. Ведь если он так разозлился из-за того, что по улице случайно проехала какая-то легковая машина, то что же с ним будет, когда приедет отец, ведь его машина останавливается совсем рядом, прямо у входа. Это понятно, чего он так злится, за ним уже два дня охотятся, и все на машинах, другого же льва, который с ним вместе убежал, убили уже, я сам слышал ночью. Вот он и злится. А пока он поймет, что не убивать его приехали, а просто человек домой с работы пришел, он же черт знает что натворить может! И объяснить ему никакой возможности нет, что отец скоро должен приехать. Он же от страха в окно может выскочить и убежать, а на улице днем его точно убьют рано или поздно. И потом я подумал, что все равно никто не разрешит, чтобы этот лев жил у нас, — и отец будет против, и бабушка, так что все равно придется его отдать в зоопарк, говорил же дрессировщик, что двух убежавших львов должны были отдать нашему зоопарку, так лучше, чтобы его прямо от нас и увезли в зоопарк, пока ничего не случилось. И это же очень хорошо, что его решили передать в наш зоопарк, это же рядом совсем, каждый день буду к нему ходить, может быть, даже в клетку к нему меня будут пускать. Сразу же видно, что он ко мне хорошо относится. А перевозить его сейчас самое время, пока народ не проснулся и не стал мешать. Пусть приедут на машине с клеткой и перевезут его. Конечно, легче было бы, чтобы он у нас остался, но это уж точно невозможно... Я сперва решил узнать в справочном номер, позвонить в цирк и сказать, чтобы за ним приехали, но раздумал, вспомнил, что сейчас еще очень рано, и в цирке, наверное, никого нет. И потом, даже если бы там кто-нибудь оказался, он бы мог мне не поверить, по голосу-то сразу понятно, что я не взрослый. Я решил позвонить отцу на работу, может быть, он еще там, и рассказать ему все как есть, а он уж их всех сразу отыщет, и в цирке и в зоопарке, кто этим делом должен заниматься. Я как номер набрал, трубку подняли сразу же. Только обычно женский голос говорит: «Приемная», это папина секретарша говорит, спрашивает, кто хочет говорить с ним, и только потом соединяет с ним. Это когда днем звонишь, а ночью я никогда еще папе не звонил, а сейчас я услышал, как мужской голос сказал: «Дежурный по гормилиции капитан Карташ». Я поздоровался и сказал, что с ним говорит сын полковника Дагкесаманского, и попросил соединить меня с папой.