Джентльмен в Москве - Амор Тоулз Страница 16

Знакомство графа с отелем Нина начала с подвала. Она открыла тяжелую железную дверь бойлерной, где из разных клапанов поднимались клубы белого пара. Она взяла у графа носовой платок и открыла тяжелую заслонку печи, в которой день и ночь горел огонь. Это было лучшее место в отеле для того, чтобы уничтожать секретные документы и любовные послания.

– Вы получаете любовные письма, граф?

– Конечно.

Потом они зашли в следующую комнату, в которой располагалось помещение, где стояло оборудование, контролировавшее подачу электричества. Нина попросила графа ничего не трогать. Приборы в комнате гудели и жужжали, как улей растревоженных ос, а в воздухе пахло серой. В этой комнате Нина показала графу рубильники, отключавшие электроэнергию. Выключив свет, можно было украсть жемчуга и бриллианты постояльцев отеля.

Они вышли в коридор, повернули один раз налево и два раза направо, после чего оказались в комнате, где хранились вещи, оставленные или забытые гостями отеля. Здесь были зонтики, путеводители «Baedeker» ^[18], а также романы, которые гости не дочитали или не захотели везти с собой дальше. В пыльном углу комнаты граф обнаружил два свернутых восточных ковра, лампу, а также книжную полку из атласного дерева, которые он оставил в своем прежнем номере.

В конце коридора по пути к узкой черной лестнице граф с Ниной прошли мимо небольшой двери, покрашенной ярко-синей краской.

– А что за этой дверью? – поинтересовался граф.

На лице Нины появилось смущенное выражение.

– Мне кажется, что я туда никогда не заходила.

Граф покрутил дверную ручку.

– Закрыто.

Нина посмотрела налево, потом направо.

Граф тоже посмотрел налево и потом направо.

Затем Нина сняла с шеи цепочку с украшением, на которое граф уже раньше обращал внимание. Однако на цепочке оказался не медальон, как он думал, а ключ, открывавший все двери в отеле! Нина сняла ключ с цепочки и передала графу, чтобы он открыл дверь. Граф вставил ключ в замочную скважину, похожую на череп, повернул и услышал, как внутри замка что-то обнадеживающе щелкнуло. Он открыл дверь, и они ахнули от зрелища, которое им представилось.

В комнате от пола до потолка были установлены полки со стоявшими на них серебряными приборами, блестевшие так ярко, словно их только вчера начистили.

– Зачем здесь столько посуды и приборов? – удивилась Нина.

– Для банкетов и званых обедов, – ответил граф.

Рядом с тарелками севрского фарфора с клеймом отеля стояли почти метровые самовары и огромные супницы, в которых при желании можно было бы крестить младенцев. Здесь были кофейники и соусницы, столовое серебро, а также лопаточки и самые разные предметы для сервировки стола. Нина взяла в руки одну лопаточку с рукояткой из слоновой кости. Она нажала рычажок на рукоятке, и металлические пластинки лопаточки открылись и вновь закрылись, как жалюзи на окнах. Удивленная, она посмотрела на графа.

– Это лопаточка для спаржи, – объяснил он.

– Неужели это вещь, которую все еще используют? На банкетах точно нужна лопаточка для спаржи?

– Как ты думаешь, нужен ли в оркестре фагот?

Нина аккуратно положила лопаточку на место, а граф задумался: сколько раз в жизни его обслуживали именно такой лопаточкой. Сколько раз он сам ел с этих тарелок? В банкетном зале «Метрополя» отмечали двухсотлетие Петербурга, столетие со дня рождения Пушкина, здесь проходили ежегодные обеды членов Клуба любителей игры в нарды. Кроме того, в «Метрополе», в соседних с рестораном «Боярский» комнатах – Красном и Желтом залах, – происходили более закрытые ужины и обеды. В свое время в этих залах собиралась элита, и, если бы кто-то подслушивал то, что гости обсуждали за столом, можно было бы на целый год вперед узнать обо всех банкротствах, свадьбах и войнах.

Граф обвел содержимое комнаты задумчивым взглядом и покачал головой.

– Ясно, что большевики уже побывали в этой комнате. Интересно, почему они все это не конфисковали?

– Возможно, все это им еще здесь пригодится, – ответила Нина с уверенностью, свойственной только детям.

– Точно, – подумал граф. – Так оно и есть.

Несмотря на победу пролетарской революции и отстранение от власти представителей привилегированного класса, банкеты никто не собирался отменять. Кто знает, может быть, со временем большевики будут устраивать банкетов не меньше, чем при царе? Если раньше праздновали годовщины воцарения Романовых, то большевики могли начать праздновать столетие написания Марксом «Капитала» или серебряную свадьбу Ленина и Крупской. Точно так же, как и раньше, перед этими мероприятиями будут составлять списки гостей, укорачивать их из-за отсутствия места, печатать и рассылать приглашения. Седовласые большевики, новые хозяева страны, будут сидеть за столами и, пока оратор в зале читает пламенную речь, кивком отвечать на вопрос официанта: «Да, конечно, я не откажусь от спаржи».

Помпа, церемонии и блеск – вещи очень заразительные. Это часть государственности, и от них никуда не деться.

Императора могут стащить за волосы с трона и выбросить на улицу. Но потом, постепенно, новый владыка захочет, чтобы ему помогли надеть пиджак, а затем подумает о том, что этот пиджак было бы неплохо украсить парой медалей. А уж после демократический правитель захочет, чтобы ему поставили кресло с высокой спинкой, которое лучше соответствует его высокому положению. Солдаты революции могут сбивать со зданий царских орлов и сжигать старые знамена, но рано или поздно помпа и церемонии снова станут уделом правящих, точно так же, как это было при царе.

Нина, с восхищением рассматривая принадлежности для сервировки стола, увидела незнакомый предмет и, показав на него пальцем, спросила: «А что это?»

На полке, за рядом подсвечников, стояла отлитая из серебра женская фигурка в широкой юбке и с высокой прической, как у Марии-Антуанетты.

– Это колокольчик, которым хозяйка просит лакеев принести перемену блюд.

Граф поднял «Марию-Антуанетту» и покачал ею как колокольчиком. Из-под юбки раздался приятный звон (высокая нота до), который извещал, что тарелки гостей надо собрать и подать новые.

На протяжении последующих дней Нина показывала графу потайные уголки «Метрополя». В начале «обучающего курса» граф считал, что их экскурсии ограничатся только подвалом, в котором находились подсобные помещения. Но после того как они с Ниной осмотрели комнату для сортировки почты, телефонный коммутатор и остальные комнаты первого этажа и подвала, в один прекрасный день девочка повела его наверх, в номера гостей.