Арабская кровь - Таня Валько Страница 16

– Ничего удивительного, если начинать день с «Макдональдса». – Молодая женщина опускает глаза, не желая выказывать свое неодобрение. – О’кей, сделаем как скажешь, только позволь мне самой составить утреннее меню, ладно?

Как и предупреждал Хамид, а Марыся опасалась, Рамадан проходит в соответствии с вечной схемой. Днем – голодовка, ночью – обжорство. Только в давние времена в распоряжении мусульман не было баров с фастфудом и доставки домой. «Макдональдс», «Пицца Хат» и другие компании вроде «Хардис» или «Бургер Кинг» в этом месяце имеют самые большие обороты в году. Множество молодых людей спасается от голода, заказывая на рассвете большие бутерброды и литры напитков, в которых уже столько калорий, что хватит на весь день. Газеты гремят, диетологи и доктора предостерегают, но все напрасно. Более зрелые и рассудительные саудовцы с семьями проводят вечера в ресторанах, что тоже Марысе не нравится.

– Рамадан – это семейный праздник, – жалуется она матери по скайпу. – Помнишь, как когда-то в Ливии?

– Конечно! Я тогда на нашей фирме впервые устроила большой прием, – растроганно вздыхает Дорота. – Я очень любила это место и была там необычайно счастлива. А какой воздух! Твой отец даже обустроил наш маленький домик.

В ее глазах читается нескрываемая грусть.

«Может, она тосковала по нему и сожалела, что их брак распался?» – думает Марыся, с сочувствием глядя на худое лицо матери. Сердце женщины не понять, а первая любовь никогда не забывается, даже если была разрушительна и убийственна.

– Я тоже должна что-то приготовить для коллег Хамида по работе. На фирме осталось несколько человек, работающих в летний сезон, а двух идиотов пригласили к себе жены, – удивляется девушка. – Хотелось бы мне от них избавиться, – разрывается она от смеха.

– Это хорошо, что к тебе придут немусульмане! Будешь чувствовать себя свободнее. Встретишься с людьми, может, с кем-нибудь подружишься.

– Я с трудом иду на контакт, а на дружбу в особенности. Жизнь меня много раз учила… – Она прерывается на полуслове, не желая вдаваться в подробности.

Дорота меняет тему разговора:

– А как там твои отношения с семьей Хамида? Поддерживаете связь?

– Да. – Марыся поджимает губы и крутит головой. – Если бы хотели, то каждый вечер могли бы с ними есть ифтар ^[25]. У нас уже был первый общий ужин на Рамадан.

– Это очень хорошо. – Мать довольна, что кто-то в ее отсутствие опекает старшую дочь. – Они милые?

– Ой, мама! Я знаю, что они стараются, добродушно улыбаются, но они все для меня чужие. Они какие-то холодные, неискренние, бесстрастные. Такого общества ты еще не видела и наверняка не сидела с такими людьми за одним столом более трех часов. Хочешь, я тебе расскажу, насколько это была веселая вечеринка? – смеется она иронично.

– Ну разумеется, очень интересно.

Дорота радуется, что ее замкнутая до этого времени дочь хочет поделиться с ней своими переживаниями.

– Мы были там вчера, поэтому все еще свежо в памяти после прекрасных ощущений. Расскажу все до малейших подробностей. Значит… – Она повышает голос, стараясь вспомнить детали. – Гости, разумеется, все до одного были мусульманами. Дядя и почти все взрослые мужчины носят, конечно, сауб, а головы накрывают белыми или в бело-красную клеточку платками, которые скрепляют черным околышем. Они все время поправляют их свешивающиеся концы, забрасывая их накрест вверх, строя неустойчивую пирамидку, которая через минуту падает. И так по кругу. Пара бунтующих подростков выделяется тем, что они облачились в джинсы и цветные рубашки с надписями. Маленькие мальчики подражают в одежде отцам, только у них не покрыты головы. Зрелые женщины, конечно, носят абайи, часто расстегнутые, и небольшие черные платки или шали, закрывающие только волосы. Девушки дома могли надеть блузки с длинными рукавами, брюки, большинство – с открытыми волосами, хотя некоторые носят цветные хиджабы, такие же, как верующие в Ливии. Детвора гоняет как сумасшедшая, хотя для них есть отдельная столовая с множеством филиппинских нянек. Этот ужин для меня – ад, – признается девушка.

– Не преувеличивай, Марыся.

– Было почти так же скучно, как на приветственной вечеринке, которую они организовали в честь нашего приезда в Саудовскую Аравию. Казалось бы, что-то должно было измениться. Какие-то неизвестные женщины обнимали меня, одна, приятная и кругленькая, схватила за руку и затянула в кухню. Довольный Хамид сразу направился к мужчинам, только я его и видела. Все по-прежнему подъедали только финики и попивали маленькими глоточками лебен, чтобы подготовить желудок к основательному обеду, а у меня в животе так урчало от голода, что я думала, что вот-вот потеряю сознание.

– Ты же строго не придерживаешься Рамадана? Пей воду, а то почки посадишь!

– Не бойся, – успокаивает Марыся мать. – Слушай, что было еще интересно. Во дворце дяди кухни величиной с наш зал. Как в хорошем ресторане. Так вот, вчера за столом было, пожалуй, человек пятьдесят, а еще приготовили еду для прислуги и бедняков, которую вынесли к палаткам, разбитым перед их домом на улице. Они очень хотят подлизаться к Аллаху.

– Марыся, не критикуй! Этот хороший обычай зародился во всех мусульманских странах многие века назад. Я читала в газете, что король оплачивает ифтар в Мекке, Медине и во всех больших мечетях страны для пяти миллионов человек ежедневно! Посчитай, сколько это миллионов долларов!

– Бедному не попадет, я по этому поводу беспокоиться не буду. – Девушка трезво смотрит на эту ситуацию. – За день в Саудовской Аравии добывается нефти в среднем на сто шестьдесят миллионов американских долларов, и, разумеется, все в руках правительства, считай королевской семьи, значит… – она снова повышает голос, – желая удержать власть, они делают гражданам маленькие презентики, а глупый плебс радуется. Помнишь, как в Древнем Риме? Хлеба и зрелищ, а саудовские бедняки хотят только напихать желудки рисом.

– А что подавали на стол на семейном ужине? – Дорота улыбается, не комментируя острых шуток дочери.

– Фу! Здесь еда убийственная, мне не нравится. Я заставила себя хоть что-нибудь проглотить. После замечательной, полной ароматных приправ ливийской и йеменской кухонь – в Сане у нас был собственный магазин трав – саудовские блюда кажутся тошнотворными. Суп на вкус как отвар из кухонного полотенца. Вместо замечательного кускуса тут едят твердый недоваренный рис басмати, а к нему – высушенное мясо. Баранина почти вся сгорела, и зубы в нее вонзить невозможно, цыплята величиной с перепелок, а о говядине лучше вообще не вспоминать. Как будто ее приготовили вместе с волосатой шкурой. К тому же поданы были овощи в виде разваренного месива, которое все из одной миски набирают тонкими плоскими хлебцами пита, забывая вообще об эксклюзивных столовых приборах фирмы «Баум энд Бош», лежащих на столе. У них здоровенные глотки и манеры слона в посудной лавке. Ты не имеешь понятия, насколько они не выносят ливийцев, как критикуют их, называя примитивными, глупыми, коммунистами… Они даже вздрагивают, когда слышат о ливийцах!