Любовь Стратегического Назначения - Олег Гладов Страница 16

— Нет, — сказал я, снова взяв кружку. — Не знаю я японский. Так, просто… В библиотеке книжку брал. Там и прочёл.

Алёна с сомнением посмотрела на меня, потом, очевидно удовлетворённая ответом, тоже взяла свою кружку.

— Вкусно, — сказал я, проглотив кусочек чего-то сладковатого и пахучего. — Это как называется?

— Гренки, — Алёна смотрела в телевизор, — с мёдом и корицей.

— Вкусно, — повторил я и тоже посмотрел в экран. Потом на Алёну. И снова в экран.

Она внимала разноцветному мельтешению с интересом (?!).

— Слушай, — сказал я, допив какао, — что это за цветные пятна?

— Где? — оторвавшись от телевизора, она быстро глянула на стол, потом на обивку кресла и подняла глаза на меня. — Где?

— Ну вот же, — я мотнул головой в сторону телевизора.

— В смысле? — на лице её отпечаталось недоумение.

— В прямом. Что это такое? Терапия?

Алёна посмотрела в экран, потом, не поворачивая головы, скосила глаза на меня:

— Ты о мультфильмах?

— В смысле? — теперь, наверное, то же выражение появилось и на моей физиономии.

— Ты что? Вон заяц… Волк… Не различаешь?

— Нет, — абсолютно уверенно сказал я и, догадавшись, протянул. — А-а-а! Это головоломка, что ли?

— Нет, — помолчав, ответила Алёна, — а что именно ты видишь сейчас на экране?

Она взяла пульт и увеличила громкость на десяток делений больше. Я услышал диалог карикатурных голосов и музыку. Но движение цветных пятен на экране от этого осмысленней не стало. Об этом я и сообщил Алёне.

Она поднялась с кресла, быстро вышла из комнаты и почти сразу вернулась с объемистой книгой в руках. Положив её мне на колени, она устроилась на подлокотнике и, пошелестев страницами, ткнула пальцем:

— Что это?

— Синй цвет… — ответил я.

— Я не про цвет, — нетерпеливо перебила Алёна. — Что нарисовано здесь? Что ты видишь?

Несколько секунд я честно всматривался в лист бумаги так, что почувствовал ломоту в висках. Наконец неохотно ответил:

— Большое разноцветное пятно…

Алёна перевернула страницу:

— А здесь?

— То же самое.

— Может, я ошибаюсь, — после долгой паузы произнесла она наконец, — но, похоже, у тебя напрочь отсутствуют даже намёки на ассоциативное мышление.

Я промолчал. Ломота в висках превратилась в жар. Закололо в кончиках пальцев.

— Ты, точно, самый странный человек, которого я встречала в этой жизни, — продолжила она. — Ты не такой как другие… Не серая геометрическая фигура, а большое разноцветное пятно.

Она протянула руку, погладила меня по голове и вдруг встревожено заглянула в глаза:

— Эй, ты что молчишь? У тебя же температура поднялась!

Она прикоснулась губами к моему лбу, и губы её показались мне ледяными.

— Я сейчас…

Она выскочила из комнаты и отсутствовала, наверное, несколько мгновений, но мне показалось, что прошли часы.

Воздух сгущается. Мне жарко. И холодно одновременно. Тело становится ватным. Немеют мышцы. Что-то со зрением: всё плывёт перед глазами… Или мне кажется?

— Когда же ты успел простыть? — голос Алёны доносится издалека. А вот и сама она появляется из марева…

Она держит в руке маленький хрустальный скипетр и резко машет им сверху вниз… Стеклянная палочка молнией сверкает в полутьме, ловя блики от телевизора… Вверх-вниз…

— Держи, — она протягивает молнию мне. — Нужно измерить температуру.

Я понимаю — это градусник. И мне почему-то не нравится, что он в руках у Алёны. И когда холодная поверхность касается моей горячей подмышки… оглушительно громко щёлкает огромный рубильник, и я падаю куда-то вверх к вспышкам под потолком ангара…

ВКЛ!!!

И всё-таки её звали Юля. Такое имя ей дала мама при рождении.

(Сука стервозная, хватающаяся за ремень по малейшему поводу: опять ты, ТВАРЬ!!!! газовый кран не закрыла! Сколько раз повторять! Не только конфорки! Перестань смотреть телевизор! Где шлялась, ТВАРЬ?!!)

Да. Мать дала ей такое имя, вписала его же в свидетельство о рождении и на этом забыла. Тварь — вот так чаще всего она называла свою дочь. И «Тварь» стало вторым её именем… Домашним… Как родители называют своих детей — светиками, дочами, солнышками? Так и она привыкла к нему, сжилась. Тварь?!!

Она ненавидела всех. Всегда. Сразу.

Одноклассников. Учителей. Соседей…

(Подножкой на лестнице, снежком в спину, кручением пальца у виска прорастали семена).

Она холила и лелеяла эти всходы, поливая их своими ночными слезами в холодной постели. Одинокая везде. Чужая всегда.

Детская неприязнь вырастала в…

…Хотя однажды она любила. Однажды. Любила ли? И после этого — НЕНАВИСТЬ.

Окрепла. Зацепилась корнями в душе.

(Осталась ли ты? почерневшая душонка?)

ПРЫГ-СКОК!!!

Папуля? После того, как развёлся с матерью, дважды побывала у него. Заметила грязный дырявый носок рядом с креслом. Спустя два месяца носок был там же. На том же самом месте.

Сдвинула ногой — под ним оказалось яркое пятно линолеума: весь остальной пол был покрыт слоем пыли…

ГРАДУСНИКИ. У неё было полно градусников. В аптечке. В шкафу среди белья. На полках рядом с книгами. Десятки картонных футляров, стянутых чёрными резинками. Она и не прятала их особо (градусники разве хранить противозаконно?). Поэтому, когда делали обыск, искать-то, в принципе и не пришлось…

Она работала приходящей домработницей в нескольких богатых семьях: бледная, странная немного девушка убирала роскошные квартиры и особняки, гуляла с детьми и собаками, готовила еду…

В еде-то (овощное рагу, кажется) и нашли. Когда хозяин дома (владелец фирмы, поставляющей медикаменты) обнаружил в кастрюле матовые шарики и потребовал объяснений, она в ярости, не раздумывая, воткнула ему в глаз вилку. А пока он корчился на полу, выгребла все наличные из бумажника.

Потом ртуть извлекали изо всех углов: из-под шифоньеров и детских кроваток. Находили в аквариумах с рыбками и в кладовках…

Она посеяла радиоактивные семена своей ненависти, сделав квартиры непригодными для проживания… Она мчалась в поездах, то на север, то на восток. Выскакивала на шумных вокзалах и смешивалась с толпой… Однажды в вагоне она встретила девушку. Звали её Алёна. И была она как две капли воды похожа на неё. Во всяком случае, глядя на фото в её паспорте, можно было смело решить, что это бледная и странная девушка Юля.

И они сошли на какой-то маленькой станции с дурацким названием. А на следующий поезд села только одна из них…