Мышонок и его отец - Рассел Хобан Страница 16

– У каждого свой бзик! – прокричала в ответ Ворона.

Шум на сцене стоял неимоверный.

– На помощь! – взвизгнул Крысий Хват, возносясь со дна кучи-малы, как пенный гребень в бушующем море.

– Нет уж, увольте! – успел крикнуть Ворон, прежде чем Хвата захлестнула новая волна. – На сцене каждый сам за себя – такая уж наша доля.

Под градом тычков, щипков и укусов Крысий Хват сражался как лев, а мышонок с отцом попали из огня в полымя: хлынувшие на сцену энтузиасты запросто могли их растоптать.

– Вперёд! – исступлённо крикнул мышонок, сам не понимая, к кому обращается.

– И вверх! – откликнулся отец, и взаправду отрываясь от земли вместе с сыном. Репертуарная попугаиха Эвтерпа, углядев, в какой переплёт они угодили, вихрем ярких перьев и рваных свитерков ворвалась в драку и, подцепив мышонка с отцом когтями, устремилась в ночное небо.

Набрав высоту, Эвтерпа закружила над соснами, разглядывая амфитеатр и оценивая ситуацию. Вся труппа «Последнего карка моды», исключая злополучного кролика, осталась цела и невредима – по крайней мере, до следующего представления. Крысий Хват наконец пробился сквозь гущу нападающих и бросился наутёк; несколько хорьков сочли своим долгом пуститься в погоню, но прочая публика довольствовалась общей свалкой, выплёскивая остатки ужаса и сочувствия к жертвам Банкира уже друг на друга.

– Вот это и есть шоу-бизнес, – заключила Эвтерпа. – И я им сыта по горло – по крайней мере, на сегодняшний вечер. А вы?

– По-моему, свой скромный вклад в дело Искусства мы внесли, – сказал отец. – Но строить дальнейшую карьеру на подмостках я не намерен.

– И куда вы теперь подадитесь? – спросила Эвтерпа. – Не могу же я летать кругами всю ночь!

– Мы не знаем, – сказал отец.

– Тогда – на юг, – объявила попугаиха, – потому что лично я именно туда и собираюсь. Мне положен отпуск.

С этими словами она поднялась повыше и легла на курс, а сосновый лес с «Последним карком моды» вскоре остались далеко позади.

Холодный воздух из-под крыльев попутаихи обвевал мышонка с отцом, и потоки тьмы струились мимо по обе стороны. Луна закатилась; земля подёрнулась серой дымкой. Дорога ветра сама мчалась навстречу, и отцу с сыном не приходилось даже перебирать лапками.

– Интересно, что сталось с Крысьим Хватом? – размышлял вслух мышонок. – Интересно, спасся он или нет?

– Если да, то мы его ещё увидим, – сказал отец. – Похоже, он твёрдо решил нас сломать и так просто не отступится.

– А мы тоже так просто не отступимся! – заявил мышонок. – Да, папа?

На это отец ничего не ответил, и мышонок ненадолго умолк, слушая, как свистит несущийся навстречу ветер.

– Но мы ведь найдём слониху и тюлениху и кукольный дом? – спросил он чуть погодя. – И у нас будет своя территория? Да, папа?

– Ты просто не желаешь ничего понимать! – не выдержал отец. – Как, по-твоему, мы можем кого-то найти? Как вообще можно надеяться, что у нас будет своя территория?!

– Но ты только посмотри, как мы уже далеко прошли! – воскликнул мышонок. – Только вспомни, сколько всего мы уже сделали! Мы выбрались со свалки! Мы пережили войну! Мы спасли «Последний карк моды»!

– Мы бы нипочём не скрылись после того неудачного ограбления, если бы не Квак, – возразил отец. – И нипочём бы не пережили войну. А «Последний карк моды» мы спасли только тем, что всех насмешили. Думаешь, почему они над нами смеялись? Потому что у нас нет ни зубов, ни когтей, и мы ничего не можем делать сами. Потому что мы – просто посмешище. – И он печально уставился на малыша, висящего у него на руках в темноте со своим барабанчиком и монетой.

– Послушайте, – вмешалась Эвтерпа, – честное слово, Ворон вовсе не считал вас посмешищем! И я не считаю! Вы поступили очень умно – и очень храбро. Вас ведь запросто могли растоптать!

– Да, – согласился отец, – мы храбрые и умные. Но не настолько умные, чтобы заводиться без посторонней помощи. Если б мы только могли!..

– Ох, – вздохнула Эвтерпа, – тут уж ничего не поделаешь. Хотя, если вдуматься, попытка не пытка…

– Что вы имеете в виду? – встрепенулся отец.

– Только что мы пролетели мимо бобрового пруда, – начала издалека Эвтерпа. – Там живёт старый Выхухоль. Слыхали о таком?

– Нет, – сказал отец.

– Ну так вот, – продолжала попугаиха, – не считая Крысьего Хвата, он в этих краях – единственный, кто способен творить с механизмами настоящие чудеса. Он любую задачку в два счёта расщёлкает. – Эвтерпа развернулась кругом и ещё быстрей замахала крыльями. – Он пару раз чинил сломанных заводяшек для «Последнего карка моды». Глядишь, и вам поможет!

Теперь, когда попугаиха сменила курс, висящий на руках отца мышонок снова увидал в небе Сириус – ту яркую звезду. Казалось, ей с ними по пути: она как будто и сама летела на север где-то в своей дальней дали. И снова, как в тот раз, мышонок при виде её ободрился. Счастливая монета у него на груди позвякивала о барабанчик, и теперь мышонок чувствовал, что судьба и впрямь готова ему улыбнуться.

– Может, мы не всегда будем такими беспомощными, папа, – сказал он. – Может быть, когда-нибудь мы научимся заводиться сами.

– Может быть, – эхом откликнулся отец.

На смену одиноким домишкам и фермам внизу потянулись лесистые холмы, и попугаиха начала снижаться. И вот кроны деревьев надвинулись почти вплотную – Эвтерпа спикировала у самой опушки и понеслась над долиной, где ручей разливался заводью, затянутой коркой льда. На дальнем конце заводь преграждала корявая запруда из молодых деревьев и спиленных веток, а за нею ручей подо льдом продолжал свой путь через долину.

– Вот она – бобровая запруда, – сказала Эвтерпа. – А вон тот большой снежный холм посреди пруда – бобровая хатка. Выхохуль живёт отдельно, в норе поменьше, а вход в неё – где-то на берегу. Ага, сдаётся мне, это его следы!

Она приземлилась у пруда и поставила мышонка с отцом на лёд.

– Тут Выхухоль сам вас найдёт, – пообещала она. – И непременно что-нибудь с вами да сделает – если это вообще кому-то под силу.

Кончик крыла мягко коснулся отца и сына, попугаиха вспорхнула и с криком: «Прощайте! Удачи вам!» – растворилась во тьме.