В поисках копей царя Соломона - Тахир Шах Страница 16

Самсон ответил, что Кебра-Менгист — это его город и что он свой среди старателей. Они знают его, а он знает их. Он защитит меня.

День клонился к вечеру, и автобус продолжал медленно ползти вперед. Красная глинистая почва сменилась песком, который вновь уступил место красной глине. Постепенно пейзаж за окном менялся. Земля становилась более плодородной — стали попадаться бананы и высокие деревья с ярко-красными цветами. Хижины тоже изменились: их стены были сделаны из плетеных прутьев, а верхушку соломенной крыши украшал горшок. До этого нам встречались только мазанки.

На пороге каждой хижины сидела женщина и плела корзину из прутьев. Дорога вновь пошла в гору, и перед нами раскинулась покрытая изумрудной травой равнина, расстилавшаяся до самого горизонта. Пытаясь описать все богатство этого пейзажа в своем дневнике, я понимал, что дома мне никто не поверит. Мы привыкли ассоциировать Эфиопию с голодом, с бесплодной и потрескавшейся от засухи землей. Это представление не имеет ничего общего с действительностью.

За десять миль от Кебра-Менгиста автобус остановился у контрольно-пропускного пункта полиции. Мы вышли и выстроились в линию вместе со своим багажом. При мерцающем свете бензиновой лампы все вещи были досмотрены, все пассажиры обысканы. Затем один из солдат забрался в автобус и стал досматривать его. Послышался громкий свист — так солдат подзывал офицера. Он нашел контрабанду Через мгновение водителя и его напарника куда-то увели. Досмотр закончен, объявил офицер. Они поймали преступников. Остальные свободны. Я слышал, что контрабандисты иногда прячут товар под сиденьями ничего не подозревающих пассажиров, а одного взгляда на физиономию водителя было достаточно, чтобы убедиться в его виновности. Я поинтересовался, неужели ему не позволят проехать последние несколько миль до города. Это невозможно, ответил офицер. Водитель перевозил контрабанду и должен быть наказан.

Взяв свои вещи, мы, словно беженцы, молча побрели по дороге. Я сожалел, что взял с собой слишком много вещей, но остальные пассажиры не жаловались. Возможно, они радовались, что избежали тюремной камеры.

К счастью, светила полная луна, которая служила для нас маяком в ночи. Дорога была покрыта слоем жидкой серой грязи, и мы тащились по ней, как солдаты разбитой армии, согнувшись под тяжестью своей поклажи.

Через три часа мы добрались до Кебра-Менгиста и, пошатываясь, вошли в отель «Холидей».

В этом же здании размещалась скотобойня, о чем свидетельствовала довольно оригинальная вывеска — прибитое к столбу бычье сердце.

Слой грязи покрывал меня с головы до ног, все тело болело, и я был слишком измучен, чтобы жаловаться. Не сняв ботинок и грязной одежды, я повалился на матрас в своем номере и погрузился в глубокий сон.

Я проснулся через несколько часов, когда солнце уже вовсю сияло над Кебра-Менгистом. Спина и ноги у меня по-прежнему болели, и я понимал, что нужно дать своему телу отдых. Самсона в его номере не было, и я принялся бродить по покрытым грязью улицам в поисках какого-нибудь развлечения.

Наслушавшись восторженных рассказов Самсона и зная, что на картах город обозначен жирной точкой, я возлагал большие надежды на Кебра-Менгист. Двухминутной прогулки оказалось достаточно, чтобы мои иллюзии полностью рассеялись. Здесь не было ни электричества, ни водопровода. В городе отсутствовали бензоколонки и асфальтовые мостовые. У большинства домов были облупленные стены и крыши из гофрированного железа, проржавевшие насквозь и дырявые. Единственным местом, где можно было перекусить, оказался бар, в котором проститутки уже приступили к отлову клиентов. Я устроился на веранде, попросил принести что-нибудь поесть и пытался отогнать мух от своего лица.

Подобно многим эфиопским городам, Кебра-Менгист жил лишь сегодняшним днем. Никто не задумывался, что будет через несколько недель или лет. Люди напрягали все силы, чтобы справиться с настоящим. Единственное, в чем они были уверены, — это то, что жизнь будет становиться все хуже. Улицы кишели людьми, многие из которых переходили из одного места в другое, предлагая на продажу какой-то один предмет. Одна женщина держала в руке помятое яблоко, другие пытались продать початок кукурузы, старую покрышку, брусок мыла, корзину, несколько яиц. Мальчишки катили по грязным ухабам улиц самодельные тележки, ища случайного заработка.

В нескольких шагах от того места, где я сидел, корова лизала выброшенный автомобильный двигатель. Рядом стояли козы в надежде найти несуществующие съедобные отбросы. Везде были нищие в лохмотьях — слепые, хромые или изуродованные проказой.

Я сидел, отгоняя мух и прихлебывая чай, и размышлял, что могло случиться с Самсоном. Наверное, он улизнул, чтобы повидаться с семьей, или торопился посетить церковь.

Затем я заметил вдалеке хорошо одетого человека, направлявшегося к центру города. Каждую минуту он останавливался, чтобы поприветствовать старого знакомого; они хлопали друг друга по плечам, целовались и одобрительно кивали. Казалось, он знал абсолютно всех. Он шел пружинистым шагом, с высоко поднятой головой. Наибольшее удивление, однако, вызывал его наряд. Мужчина был одет в светло-зеленый костюм-тройку, а на его шее красовался алый галстук Я прищурился, пытаясь получше разглядеть приближающегося человека. С каждым его шагом он казался мне все более знакомым. Это был Самсон.

Он увидел меня и довольно робко поднялся на веранду, где сидел я, все еще покрытый коркой засохшей грязи. Не было никакого смысла переодеваться или мыться, если мы собирались спускаться в шахту.

— Это мой родной город, — с важностью произнес Самсон. — Меня здесь уважают. Я был в столице, и люди спрашивают, как я живу.

Я понял, что все молодые люди в Кебра-Менгисте уже пакуют чемоданы, собираясь в Аддис-Абебу.

— А ты не вводишь их в заблуждение? В Аддис-Абебе с избытком людей из маленьких городков, которые не могут найти работу.

Самсон поправил галстук и сдул несуществующую пылинку с плеча.

— Взгляните на это место, — тихо сказал он. — Если бы вы жили здесь, разве вам не хотелось бы хоть немного надежды?

Тесфайе был брадобреем Кебра-Менгиста — своего рода эфиопский вариант Суини Тодда. Вы и глазом не успеете моргнуть, как он выдернет вам зубы, перережет горло и покромсает на мелкие кусочки. У него были мускулистые руки с вздувшимися венами и обломанными грязными ногтями. Он предложил мне сесть в кресло и поточил ножницы на полоске черной кожи. Ими не пользовались уже несколько месяцев. В такие трудные времена люди сами подстригают себе волосы. Самсон посоветовал мне беречь горло.

Тесфайе, сообщил он, одно время работал в камере пыток Менгисту. Это меня нисколько не удивило.

Пока Тесфайе стриг меня, Самсон разгуливал по городу в новом костюме, демонстрируя его знакомым. Он наслаждался неожиданным для него положением знаменитости и, казалось, забыл, что мы лишь проезжаем город по дороге к золотым копям. Когда я напомнил ему о цели нашего путешествия, он, прикрыв рот ладонью, шепотом сообщил, что занимается наведением справок Прежде чем отправиться на незаконные прииски в Шакисо, нужно вложить немного денег в местную экономику. Если мы не потратим в городе достаточную сумму, местные жители соорудят ловушку для нашей машины, столкнут ее со скалы, а затем снимут одежду с наших тел.