К нам едет Пересвет - Захар Прилепин Страница 16

Помню, всего семь или восемь лет назад читал репортаж одного видного публициста о посещении самой обычной провинциальной библиотеки. Там публицист неприязненно перебирал книги совписов и вроде как печалился: «Ну кому теперь они нужны, все эти прохановы со своими романами… Ушли навсегда!» Но вот позавчера шел я мимо книжных лотков, а там новинки от Проханова лежат на самом красивом месте. А названия романов какие! «Выбор оружия», «Матрица войны», «Восточный бастион», «„Контрас“ на глиняных ногах». И обложки, в полном соответствии с названиями, украшены красивыми мужиками в боевой раскраске, которые в разные стороны целят из автоматов. Мало кто знает, что все эти книги впервые были изданы как раз в Советском Союзе и вроде как должны были уйти навсегда, а не располагаться призывно меж Акуниным и Пелевиным…

«Восточный бастион» — это самый, наверное, известный советский роман Проханова «Дерево в центре Кабула», впервые изданный в 1982 году. Спустя десять лет Проханов его переписал и назвал «Сон о Кабуле». Теперь роман об афганской войне вышел под третьим названием, которое Александру Андреевичу наверняка навязали издатели, а он не отказался. Ему все равно, и правильно, что все равно.

Новоявленная «Матрица войны» — это роман «В островах охотник» 1983 года издания, а «Выбор оружия» — «Африканист» 1984-го.

«„Контрас“ на глиняных ногах» — это книжка «И вот приходит ветер…» 1985 года — о событиях в Никарагуа. Несколько переработанная, конечно, но в целом все та же.

Проханов обыграл судьбу, вернулся в мир большой литературы — весь в белом, на белом коне (хотя еще лучше ему подходит слон в доспехах), сам себе и бастион, и матрица, и Господин Гексоген, и Последний Солдат Империи.

По сути, судьба его — воплощение нескольких вполне прозрачных законов бытия.

В начале 1980-х Александр Андреевич, обласканный советской властью, автор десятка отличных книг, орденоносец, был неожиданно выброшен из первого эшелона литераторов. Сам эшелон пустили под откос вместе со страной, а пути разобрали…

Забытый почти всеми, и в первую очередь читателями, Александр Андреевич партизанил, ходил по лесам в телогрейке, ел с ножа, спал у костра, разжигая его газетой «Завтра», несколько раз был ранен в сердце… Выжил чудом.

В телевизоре он появлялся раз в три года на десять секунд, и называли его при этом исключительно «фашистом». Литературные газеты и журналы игнорировали самое имя Проханова.

Книги его издавались редко и в полуподпольных издательствах. Купить их можно было только в редакции газеты «Завтра» или взять почитать у критика Владимира Бондаренко.

Но в конце концов, вознагражденный за верность избранному пути и стоицизм, Проханов вынес свой обгоревший тулуп, несколько рукописей и крест на плечах из дремучего леса и сразу попал под свет софитов, щелканье фотоаппаратов и перекрестный допрос журналистов.

Книги его стали выходить в «громких» издательствах. Те, кто в свое время властвовал в литературе, пока Проханов партизанил, как-то неожиданно исчезли, затмились, рассеялись. Ну что такое сегодня, скажем, Гладилин или Войнович по сравнению с самим — ого-го! — Прохановым?!

Самый модный российский критик Лев Данилкин написал толстую книгу о Проханове, она вышла в издательстве «Ад Маргинем». Разве заставишь Данилкина о Войновиче написать или о Гладилине?

Как все-таки меняется время. Кто бы мог представить такое еще позавчера…

Иногда кажется, что Проханов — тот самый человек, который мог спасти советскую власть. Политолог Станислав Белковский сказал как-то, что если бы на ее исходе была должность главного по PR, Проханову непременно стоило бы стать первым пиарщиком Брежнева.

Ох, он бы доказал нам, в какой мы стране живем! Какие космические проекты и какие ядерные щиты у нас, рассказал бы! Какие стройки мы строим, поведал! Какие войны мы воюем, изобразил! Какое будущее грядет, расписал бы…

Он бы со вкусом все это сделал и главное, с искренней верой. Именно веры тогда не хватало тотально.

Но не нужен был Брежневу пиарщик. Так все и обвалилось.

Затем Проханов пытался объединить злых и разрозненных партизан то вокруг ГКЧП, то вокруг Зюганова, то вокруг Глазьева, но все его протеже оказывались недостойны прохановской веры, прохановского пафоса и того духа, который неистовый Александр Андреевич пытался вдохнуть в них. Дух покидал их, они слабели и рассыпались, и лишь Проханов кормился от неведомых энергий и творил все больше и даже все лучше.

Самые свои мощные романы он написал, когда иные его сверстники и собратья по перу давно утратили дыхание и потеряли разбег. Скажем, великолепный «Дворец» создан в середине 1990-х, а величественная «Надпись» — в середине нулевых.

Не столь давний роман Проханова «Политолог», посвященный политикам и технологам от политики, стал в известном смысле итоговым. Стало ясно, сколь страшно разочарован Проханов в политических элитах, в оппозиции, в друзьях и врагах, во всем, что творится в России.

Но именно в это время заинтересованность в Проханове стал активно проявлять Кремль. По всей видимости, что-то есть такое в нынешней власти, что тянет ее на все опустошенное, остывающее, уставшее, а то и с гнильцой.

О связях Александра Андреевича и Владислава Суркова не говорил только ленивый, и главное, сам Проханов даже не пытается скрыть своих надежд и на некоторых нынешних обитателей Кремля.

«Есаул» — так называет Проханов человека, очень похожего на Суркова, в романе «Теплоход „Иосиф Бродский“». Есаул — жестокий, злой, беспощадный, но ему простительно: у него жизнь была плохая, и к тому же он Родину любит, что, по мнению Александра Андреевича, является индульгенцией от многих, если не от всех прегрешений.

Видимо, Проханов был всерьез очарован утонченным, улыбчивым, служившим, по легенде, в ГРУ, писавшим стихи и ныне наделенным огромной властью замом главы администрации президента.

Но ровно на этом месте, опять же согласно некоторым законам бытия, начало заканчиваться творчество. В «Теплоходе…» Проханову, неизбывно щедрому на метафоры, безудержному в штыковых атаках и ковровых бомбардировках, вдруг стал отказывать вкус. Вообще «Теплоход „Иосиф Бродский“» — самый дурной из всех им написанных и чуть ли не единственный столь откровенно дурной роман.

Видимо, плох он был уже в самом замысле своем: наделить хоть одного представителя нынешней власти тайной, истовой и болезненной любовью к России. Дикая, вулканическая прохановская мощь так и не смогла спасти текст и сделать из Есаула даже слабое подобие разведчика Белосельцева (альтер-эго Проханова, действующий в семи его романах, в том числе и в помянутых «Матрицах…», «Бастионах…» и «Контрасах»).

То, что сегодня происходит вокруг Проханова, лишь утверждает в убеждении, что Александр Андреевич не хочет возвращаться в лес и утомленно ищет, где успокоить душу. В то время как в душу ему лезут наглые бесы и пляшут там свои дурацкие танцы.