Секрет каллиграфа - Рафик Шами Страница 16

— Я бы с радостью, — ответил он, — но, боюсь, тогда мне придется молиться на полчаса дольше. Если ты не против, я могу немного поболтать с тобой.

Тут он подставил под струю огромное ведро.

К этому фонтану люди подходили не так часто и подолгу возле него не задерживались.

Этого юношу Нура вспоминала каждый раз, когда слышала стихи или песни об ангельской красоте. Она не понимала, почему люди воспевают прелести непонятных существ с огромными крыльями, не замечая Тамима, с которым не сравнится ни один мальчик из их квартала. А когда Тамим начинал говорить, сердце отзывалось на каждое его слово.

Один знакомый шейх научил мальчика грамоте. Тамим занимался у него всего два года, а потом пошел работать, потому что его родители были бедны. Собственно говоря, он хотел стать капитаном корабля, а не обивать матрасы, стулья и кровати.

— И при этом молиться всякий раз, когда выпадает свободная минутка, — добавил мальчик. — У меня уже ссадины на коленях.

Однажды Тамим сообщил подруге, что на следующий день собирается на рынок Сук-аль-Хамидия, чтобы по поручению своего мастера закупить ниток и цветной пряжи у одного оптового торговца. Нура решила встретиться с ним там и в нужное время подошла к лавке «Бакдаш», где продавали мороженое.

Уже утром девочка объявила матери о своем плохом самочувствии, и та, как всегда в таких случаях, не хотела пускать ее в школу, однако вслух об этом сказать не решилась, опасаясь разозлить мужа. Сахар вообще не любила школу, в то время как шейх Рами непременно хотел, чтобы дочь окончила среднюю ступень.

Собственно, тогда отец тоже нашел Нуру бледной.

— Если тебе станет хуже, отпросись с уроков и поезжай домой на трамвае, — разрешил он.

Итак, Нура пошла на занятия.

Однако уже через час она, бледная как смерть, постучалась к директрисе и дрожащим голосом сообщила ей о своем недомогании. Но стоило девочке отойти от школы на десять шагов, как на ее щеках снова заиграл румянец, а походка стала увереннее и тверже. Школа располагалась не так далеко от рынка Сук-аль-Хамидия, и Нура предпочла сэкономить десять пиастров и пройтись пешком.

В десять часов подошел Тамим. Он принес огромную корзину для покупок и был сейчас еще красивей, чем в мастерской.

— Если кто-нибудь спросит, почему мы гуляем вместе, отвечай, что мы брат и сестра, — предложила она.

Над решением этой проблемы Нура билась всю ночь.

Когда Тамим взял ее за руку, ей показалось, что она умирает от счастья. Так они и шли вместе по оживленному рынку.

— Не молчи, — попросила Нура Тамима.

— Мне нравится твоя рука, — сказал он. — Она такая же теплая и сухая, как у моей матери, только намного меньше.

— У меня есть десять пиастров, — сообщила девочка. — Мне не надо тратить их на трамвай, потому что домой я пойду пешком. Какое мороженое ты любишь?

— Лимонное, — ответил Тамим.

— А я «Дамасские ягоды». От него язык становится синим.

— А у меня от лимонного мороженого бывает гусиная кожа, — мечтательно облизнулся Тамим.

Они купили по эскимо и продолжили прогулку. В весеннем воздухе витали цветочные ароматы. Нура поймала себя на том, что насвистывает свою любимую песенку, как это делают мальчики, хотя девочке такое не к лицу.

Теперь они уже не держались за руки, потому что Тамиму надо было нести и корзину, и эскимо. От удовольствия он громко причмокивал, и Нуре захотелось высмеять его. Вскоре на рынке стало так многолюдно, что они разделились и были вынуждены пробираться друг к другу сквозь толпу. Рядом запел слепой нищий, и девочка заслушалась. Она спросила себя, почему у слепцов такие красивые голоса, и тут снова почувствовала свою ладонь в руке Тамима. Нура еще не съела и половины мороженого, а он уже управился! Она повернулась и встретила его улыбку.

— Спокойно, я твой брат, — напомнил он.

У входа на рынок мальчик взял ее за обе руки, и они остановились. Глядя Тамиму в глаза, Нура почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Он привлек ее к себе.

— Брату положено целовать сестру на прощание, — сказал он, прикасаясь губами к ее щеке. — Когда я стану капитаном, обязательно заберу тебя отсюда.

С этими словами Тамим быстро исчез в толпе, словно застыдившись слез, которые текли по его лицу. А месяц спустя на коленях в углу мебельной мастерской стоял уже другой мальчик.

— А где… — Нура прикусила язык, не решаясь произнести имя, которое целый месяц шептала ночами в подушку.

— Ах тот! — догадался мастер. — Он убежал от меня, а несколько дней назад передал своим родителям, что нанялся на греческое грузовое судно. Сумасшедший мальчик!

В ту ночь Нуре вызвали врача. Ее лихорадило еще целую неделю.

А через два года после бегства Нуры к ним в дом постучался видный мужчина в форме. Капитан дальнего плавания, как говорил потом отец. Мать Нуры лежала тогда в больнице с аппендицитом.

Услышав о бегстве Нуры, мужчина улыбнулся и крепко пожал шейху руку.

— Она всегда тосковала по морским просторам, — сказал он.

Эти слова так запали отцу в душу, что он, к большому огорчению матери, часто потом повторял их, даже на смертном одре.

Но это случилось лишь спустя несколько десятилетий.