Врата Небесного спокойствия - Шань Са Страница 16

Матушка Ван продала сделанные Аямэй украшения, на вырученные деньги купила два метра красной ткани и за три ночи сшила девушке брюки. Она отдала ей маленький сизо-синий кафтанчик, который носила до замужества. Обильно смочив густые волосы юной женщины маслом, она заплела их в толстую косу, обернула вокруг головы и закрепила деревянным гребнем.

Одетая как дочь рыбака, Аямэй сидела на берегу реки и смотрела на свое отражение в воде.

Девушка впервые в жизни заработала деньги собственным трудом. Она говорила себе, что тратить их нужно экономно, тогда можно будет однажды купить мебель, завести кур, посадить вокруг дома розы. Строя в голове бесконечные планы, Аямэй закончила стирку, ополоснула белье, сложила его в корзину и отправилась домой.

Она шла по тропинке между цветущими холмами, слушала пение птиц и бормотание ветра. Вскоре вдалеке показалась залитая солнцем деревушка, неподвижная, как старая перевернутая вверх дном лодка.

Внезапно внимание Аямэй привлекли черные точки на горизонте. Через несколько минут она поняла, что к деревне направляются две машины. Судя по зеленому цвету, это были армейские грузовики.

Охваченная ужасом, Аямэй уронила корзину и побежала к реке. Она в панике прыгнула в воду и попыталась переплыть на другой берег, но не справилась с течением и только в устье сумела ухватиться за ветку и выбралась на сушу.

Она побежала к горе.

Оказавшись в лесу, Аямэй остановилась, чтобы перевести дух и подумать. Прямо у ее ног начиналась тропинка, петлявшая между вековыми деревьями и гигантскими валунами. След ее терялся в зарослях густого кустарника.

Через час шум реки смолк, уступив место пугающе гулкой тишине. В воздухе стоял густой запах лишайников и опавшей листвы. Солнце и дневной свет исчезли.

Внезапно Аямэй услышала у себя за спиной звук чьих-то шагов.

«Солдаты!» — вздрогнув от ужаса, подумала Аямэй. Она хотела бежать — и не могла, ноги не слушались ее. Девушка в отчаянии огляделась вокруг. На лес опускался густой туман, давая ей шанс на спасение.

Она успокоилась. Чуть позже ей стало ясно, что следом за ней идет один человек, причем держится он на расстоянии. Стоило ей остановиться, и преследователь тоже останавливался, стоило ускорить шаг, и он прибавлял ходу. Теперь Аямэй была почти уверена, что за ней гонится не солдат, но от этого страх только усиливался.

Ее отец родился в горах и часто рассказывал, что волки могут часами преследовать путника, а потом, измотав жертву, кидаются на человека и перегрызают ему горло.

Туман преображал стволы деревьев. Аямэй мерещились горбатые старики в черных плащах, которые на поверку оказывались островерхими валунами. Потом ей почудилось, что с тропинки в небо взмыла невероятных размеров птица, но то была всего лишь огромная ветка.

Мгла постепенно рассеялась, пробившиеся сквозь пышную листву лучи закатного солнца осветили поляну. Аямэй остановилась, подобрала с земли толстую палку и затаилась. Шаги приближались, и наконец на тропинке показался чей-то силуэт.

Юноша несказанно удивился, увидев, как Аямэй угрожающе размахивает палкой. Он остановился и вопросительно взглянул на нее.

— Кто вы? Зачем идете за мной?

Он молча опустил голову.

Тут Аямэй узнала подростка, приносившего ей раковины, и голос ее смягчился.

— Чего ты хочешь?

Он не ответил.

Аямэй вспомнила, что он немой, вздохнула и продолжила свой путь.

Теперь юноша шел впереди Аямэй, как будто решил стать ее проводником. Тропинка исчезла. Он огибал деревья, пролезал под ветками, протискивался через густой кустарник, следуя лишь ему ведомым путем.

Убежав в горы, Аямэй думала, что спрячется на несколько дней, а потом вернется к Ванам. Но чем глубже она заходила в этот сумрачный мир, тем тревожнее становилось у нее на душе. Что она будет есть? Где найдет ночлег? Кончится ли когда-нибудь этот лес? В какой стороне море? Она мало-помалу привыкла к миру безмолвия, начала различать звуки — шаги, дыхание, шепот, — хотя по-прежнему не понимала, кто их издает.

Наступившая ночь скрыла от ее глаз окружающее пространство.

Наконец подросток остановился в центре поляны.

Пока Аямэй приходила в себя от усталости, он собрал сухие ветки, достал из котомки несколько картофелин и разжег костер.

Аямэй показалось, что она никогда в жизни не ела ничего вкуснее. Утолив голод и согревшись, она почувствовала странную истому. Девушка растянулась на земле и смотрела в звездное небо над поляной. Перед тем как погрузиться в сон, она успела подумать: «Куда же я пойду завтра?»

Наутро они продолжили путь и три дня шли через ущелье, переправлялись через ручьи, преодолевали горные кряжи. Паренек вприпрыжку бежал впереди Аямэй. Он рвал цветы, плел из них венки, что-то насвистывал, гонялся за бабочками и птицами. Сейчас он больше всего напоминал дикое животное, вернувшееся в родную стихию, и радовался жизни, забыв о привычке никому не доверять и всегда нападать первым.

Аямэй шла следом, наблюдая за волшебным превращением. Через три дня юноша стал проявлять признаки сильного возбуждения, и Аямэй решила, что он точно знает, куда ведет ее, и что место это совсем близко.

На исходе четвертого дня пути они увидели старый храм. Глаза спутника Аямэй засияли, и он побежал к зданию.

Дорога заканчивалась у развалин стены. Над высохшим и заросшим кустами прудом выгибался дугой выложенный плитами мост. Огромная сосна затеняла квадратный двор кружевной кроной.

Дожди и ветер источили фасад храма. Сорванные с петель ставни раскачивались и стонали. Длинные трещины змеились вдоль стен, там и сям сохранились следы красной краски. Святилище охраняли два ряда каменных чудищ. Ржавые колокольчики у них на груди глухо звякнули, отчего это странное место показалось еще мрачнее.