Научи меня умирать - Мацуо Монро Страница 16

На полу, прислонившись к моей двери сидела Вик. Глаза закрыты. В ушах наушники плеера. «My favorit game» the Cardigans – это услышал даже я.

Рядом с ней лежит рюкзак. Уж не с вещами ли она ко мне?.. Те же дурацкие штаны. Если она вдруг их переоденет, я ее не узнаю.

Интересно, видели ее соседи?

Вик почувствовала меня. Открыла глаза. Нажала паузу на плеере. Сняла наушники.

– Ну, – сказала она, глядя снизу вверх, – и как это понимать?

– Ты не могла бы встать? Мне нужно открыть дверь.

Она поднялась с таким видом, будто ее согнали с трона.

Я открыл дверь.

– Заходи.

Ни слова не говоря, она подхватила рюкзак и зашла в квартиру. И на том спасибо. Не хватало только сцен на глазах у соседей.

В комнате она тут же забралась с ногами в кресло. Нахохлилась, обхватила колени руками. Наверное, ждала от меня объяснений и извинений.

– Выпить хочешь? – спросил я.

– Нет.

Я пожал плечами, сел на диван и включил телевизор.

Какое-то время мы безразлично следили за картинками на экране. Во всяком случае, я не мог вникнуть в происходящее. Не знаю, как Вик. Вряд ли ее занимали новости. По-моему, ее вообще не интересует ничего, кроме собственных идей. Ограниченность или цельность? Две стороны одной монеты. Как повернуть.

– Может, все-таки объяснишь, куда ты пропал на два дня? – спросила Вик.

Металл в голосе. Острота. Можно нарезать сасими.

– Никуда я не пропадал. Просто не хотелось ни с кем разговаривать.

– Мне нужна была твоя помощь.

– Я все равно не смог бы тебе ничем помочь. Был не в форме.

– Что там за шутки про обезьяну?

– Долго рассказывать.

– Как хочешь… Выключи телевизор, – она взъерошила волосы.

– Пожалуйста?

– Придурок. Пожалуйста.

Вот так, понемногу, мне удастся научить ее вежливости.

– «Придурок» – явно лишнее в этой связке, – сказал я.

И нажал кнопку на пульте. Экран мигнул и погас. За стенкой опять послышались голоса соседей. О чем можно столько болтать? Боязнь молчания, страх тишины. У современных людей свои фобии. Тишину нужно обязательно заполнить какими-нибудь звуками. Радио, магнитофон, телевизор, болтовня. Все это нужно не для получения информации. Все это нужно, чтобы убить тишину. Мы шумоголики. Без инъекции звука у нас начинается ломка. Когда-то деды могли в полной тишине созерцать цветущую сливу. Теперь мы запятнали честь древнего самурайского рода. Предки из дома Тайра заклеймили бы нас позором. Они были ближе к смерти. Они были ближе к истинному пониманию жизни. Мы не хотим этой близости. Она нам неприятна, как мысль о сексе со старухой. Мы просто болтаем или включаем на полную громкость радио. Это приносит нам успокоение.

– Мне нужна твоя помощь, – произнесла Вик. Я уловил в ее тоне напряжение.

– Ты сказала «была нужна помощь». Мне показалось, что ты справилась без меня.

– Тебе очень, очень, о-о-очень много чего кажется, – скривила она губы. – Сделай мне кофе.

– Пожалуйста?

– Ох, как же ты меня достал… Пожалуйста.

Я сходил на кухню и сварил кофе. В этом деле главное помол. Чтобы не слишком крупный и не слишком мелкий. Если смолоть правильно, можно больше ни о чем не заботиться. Кофе получится что надо.

С двумя чашками в руках я вернулся в комнату. Вик опять не было в этом мире. Лицо начало превращаться в маску. Не дожидаясь, пока произойдет то же, что в ресторане, я протянул ей чашку.

– Пей. И перестань уходить в себя, когда я рядом. У тебя лицо напоминает маску в такие моменты. Жуть.

– Что? – очнулась Вик.

– Какая помощь тебе нужна?

Она глотнула кофе и посмотрела на будильник на моем столе. Я тоже посмотрел. Девять вечера. Хорошо бы разделаться с ее делами до полуночи.

– Хороший кофе, – сказала она.

– Стараюсь.

– Хорошая квартира. Чисто, уютно, все продумано…

– Спасибо.

– Ты всегда все делаешь хорошо?

– Во всяком случае, стремлюсь к этому. Иначе и затевать ничего не стоит. Какой смысл делать что-нибудь кое-как? Но главное здесь не сделать хорошо, а стремиться к этому. Пусть даже получится из рук вон плохо. Но если по-настоящему пытался – время не потрачено впустую. Вот так. Но это моя философия. У других все может быть иначе.

Вик прихлебывала кофе. На лице у нее скука. Я показался себе занудным стариком. Очень правильным, скучным стариком.

На сколько лет я ее старше? Судя по виду, ей не больше двадцати пяти. Значит, разница пять-шесть лет. Ерунда, в сущности. Но порой мне кажется, что мы принадлежим к разным поколениям. Либо мое время прошло, либо ее время еще не наступило.

– А вот у меня всегда все шло наперекосяк, – вдруг сказала Вик.

Я был уверен, что она уже думает о другом.

– С самого начала… При рождении пуповина обвилась вокруг шеи. Меня еле спасли. Наверное, это и была моя судьба – умереть, толком и не родившись. Врачи обманули ее. И теперь мне кажется, что я занимаю чужое место. Меня не должно быть в этом мире. Но я есть. Быть может, из-за этого пострадал кто-то другой. Ему пришлось уйти… Конечно, сумасшедшая мысль. Но она не оставляет меня со школы. Очень тяжело жить, зная, что занимаешь чужое место, Котаро. Мне кажется, что потому-то у меня так хорошо получается быть невидимой. Меня не замечает сам мир, в планах которого не было девушки по имени Вик. Случилась ошибка. Я осталась, но план не изменился. Я – ошибка в системе. Лишняя деталь. Для меня не было предусмотрено подруг, любимого, зверька какого-нибудь. Ведь чтобы в твоей жизни кто-то появился, линии судеб должны пересечься. А моя линия ни с чем пересечься не может. Просто потому, что ее нет. Она оборвалась еще там, в родильной палате. Линия судьбы оборвалась, а я осталась. Без всякой судьбы.

Я промолчал, хотя так и подмывало выдать какую-нибудь банальность вроде «Все не так грустно… Ты еще молода, у тебя все впереди». Но вовремя прикусил язык. А ничего более толкового на ум не пришло.

Вик встала и со стуком поставила чашку на стол. Потом посмотрела на меня.

– Это здесь у тебя сидела обезьяна?

– Ну да.

– И сколько ты выпил перед тем, как ее увидел?

– Две бутылки пива, – сухо ответил я.