Шесть подозреваемых - Викас Сваруп Страница 16

Кажется, женщина за рулем «форда-айкона», отъехавшего вслед за «эстимом», заметила, как я схватил мобильник. По крайней мере она сердито сверкнула глазами, проезжая мимо. Не дав ей опомниться и поднять тревогу, я взял ноги в руки и долго петлял по кривым закоулкам, пока не спрятался за бензоколонкой примерно в двух километрах от места происшествия.

Стоя под серым навесом, я все еще пытаюсь перевести дух, когда украденный телефон вдруг начинает звонить. «Скрытый номер» — гласит надпись на дисплее.

Растерявшись, я машинально жму на кнопку «Разговор».

— Алло, Бриджеш? Даю наводку. Ты слушаешь?

Грубый, гортанный голос. Сразу видно, что говорящий привык повелевать и не знает отказов. Он из той породы людей, с которыми просто нельзя не считаться.

— Да, — отвечаю я таким же хриплым голосом.

Всего лишь один короткий слог. Думаю, это меня никак не выдаст.

— Поезжай к частной школе Гоенка, что у Рамоджи-роуд. Там рядом в проулке — мусорный бак. Маал оставили в черном чемодане. Забрать его нужно в течение получаса. Ясно?

— Да, — повторяю я.

— Хорошо. Еще созвонимся, когда возьмешь чемодан. Пока.

Маал. Это слово звучит у меня в голове, точно утренний грохот будильника. Уж очень оно многозначно. «Товар» — лишь буквальный перевод. В старых фильмах на хинди бравые гангстеры называли маалом контрабандные партии наркотиков и золотых слитков, которые предстояло выгрузить с кораблей неподалеку от пляжа Версова в Мумбаи. Прекрасная девушка — тоже маал, но вряд ли поместится в чемодане. Если на то пошло, продукты из продовольственной лавки называются тем же самым словом. Значит, мне остается только одно. Выяснить, что оно значит.

Быстро прикидываю в уме. Рамоджи-роуд в пяти минутах езды отсюда. Это двадцать минут пешком. Я отправляюсь в путь.

Школа Гоенка — одно из лучших учебных заведений частного типа в Мехраули. По утрам, когда начинаются занятия, а также после их окончания на этом участке трассы образуются маленькие автомобильные пробки — богатые бизнесмены на дорогих автомобилях привозят и забирают своих детей. Но сейчас, около восьми вечера, тут совершенно безлюдно. Разве что два охранника перед внушительными воротами стоят у огня и греют руки. Пройдя мимо школы, ныряю в узкий проулок. Вокруг ни души. А вот и он, мусорный бак. Стоит себе в глубине переулка, облитый желтым светом одинокого фонаря. Возле него мирно спит бродячая собака.

— Кыш! — говорю я.

Пес настораживается и ускользает куда-то в темноту.

Откидываю железную крышку. Бак полон мусора. Принимаюсь шарить внутри. Рука нащупывает раздутые полиэтиленовые пакеты, стеклянные бутылки и банки из-под консервов. Мне приходится вынимать их и складывать рядом в груду, задыхаясь от гнилостной вони. Темные недра бака набиты всяческими отходами, вплоть до замаранных подгузников и сломанного транзистора. В самом низу лежит чемодан, обернутый белым полиэтиленом. Чтобы его достать, я почте ныряю на дно. Это очень ценный черный дипломат с жестким верхом, производства лучшей индийской фирмы «ВИП». Сорвав обертку, нажимаю боковые защелки. Крышка откидывается — и мои глаза слепнут от множества пачек с тысячными купюрами. Подобное увидишь только в рекламных роликах лотереи. Как же я мог забыть, что деньга — это и есть абсолютный маал! Торопливо захлопываю чемодан. Можно даже не пересчитывать, и так ясно: столько денег мне не доводилось видеть за всю свою жизнь.

Внимательно оглядываюсь по сторонам. Кажется, никого. Складываю мусорные пакеты обратно в бак. Когда я уже готов уйти, раздается новый звонок. Он буквально пригвождает меня к месту. Навязчивая мелодия не умолкает. Трясущимися руками отключаю трубку, засовываю ее поглубже в мусор и под громкий стук собственного сердца, подхватив дипломат, спешу удалиться в направлении главной дороги.