Где ночуют боги - Дмитрий Владимирович Иванов Страница 15

– А теперь, братан, вторая!

«Девятка» Эдо заревела так, что Антон прилип к креслу и выглядел как летчик-испытатель, в эти секунды испытывающий что-то, о чем его не предупредили заранее. Оставив позади джип «лички», «девятка» через несколько секунд поравнялась с длинным черным «Мерседесом». Стекло «Мерседеса» сразу стало опускаться, и Эдо заорал Антону:

– Сейчас увидишь, кого везут!

В следующую секунду Антон Рампо действительно ясно увидел в приоткрытом окне «Мерседеса» прямо напротив своего лица круглую черную дыру. Это был ствол. И явно не дерева.

Эдо тоже это увидел и резко ушел в сторону. Мимо с яростью пролетели джипы кортежа. Эдо смеялся от души, толкал локтем в бок Антона, призывая разделить с ним радость:

– Зато пробку пролетели, а! Можно было дальше с ними ехать, но сам видел, опасно чуть-чуть!

В это время у Антона зазвонил телефон. Из второй машины кортежа креативного штаба, безнадежно отставшей от «девятки» Эдо, Антону Рампо звонила его правая рука. Дрожащий голос Игоря Ивановича Беленького сообщил:

– Антон Ильич! Звонила Лолита!

– Кто? – дрогнув внутренне, переспросил Антон.

– Лолита Симонян, пресс-секретарь. Кортеж, за которым вы ехали! Это Козак! Прилетел раньше! Едет на объект! Ну на тот самый, на котором… на который… деньги… пропали… Если Козак приедет туда раньше нас, может возникнуть очень неприятная… – сообщил Беленький.

– Я понял, – сказал Антон Рампо. – И что делать?

Но сделать ничего уже было нельзя. Кортеж Козака с ревом скрылся вдали, и преследовать его у Антона не было никакого желания.

Прошло около получаса, прежде чем Антон оказался на месте. Место финансовой трагедии представляло собой потрескавшийся уродливый фундамент с торчащими из бетона пучками ржавой арматуры. Постъядерный ландшафт еще драматичнее делал установленный на его фоне гигантский щит, на котором было написано: «Креативный штаб». Также на щите имелась компьютерная визуализация: изображено было здание, торжество красоты и гармонии в стекле и бетоне, местами даже с гранитом и мрамором. Здание было великолепно, как мираж, и оттого особенно щемящим было чувство человека, смотревшего на то, что было на месте торжества гармонии. Этим человеком сейчас был помощник Путина Козак.

Он смотрел на руины, вызывающие в памяти всем известные фото непокоренного и потому яростно порушенного фашистами Сталинграда. Смотрел с грустью, как на пепелище на месте родного двора. В целом было ясно, что здания нет.

По направлению к правой руке Путина сейчас же метнулась правая рука Антона Рампо и поприветствовала его со всем уважением. Так же поступили и другие члены креативного штаба. Антон Рампо не спешил, он хотел выждать паузу, чтобы под горячую руку, если рука у Козака окажется горячей, попали рядовые члены штаба, а затем, когда карающая рука немного поостынет, появится он, Антон, как новый лидер, и присоединится к справедливому гневу Козака, и тоже, от себя лично, сурово поставит на вид подчиненным. Вообще-то, Антон никогда не был сторонником террор-менеджмента, однако все говорило о том, что это неизбежно. Но Козак действовал на опережение, он быстро мыслил и быстро действовал. Недаром он стал правой рукой Путина, унылого меланхолика Путин не сделал бы своей правой рукой. Козак сказал:

– Руководитель штаба.

Слово «кто» Козак опустил. Он говорил, опуская лишние слова.

Антон Рампо вынужден был вступить в разговор:

– Я руководитель. Мы недавно встречались на Ручье. И так вот недавно я стал руководителем.

Антон сам почувствовал, что фраза «недавно я стал руководителем» прозвучала как-то надрывно. Козак коротко и внимательно посмотрел на Антона, как бы разложив Антона на все элементы, из которых Антон состоял, а, как известно, человек, как медуза, состоит в основном из воды. Видимо, количество воды в Антоне не показалось Козаку толщей, потому что он тут же спросил, глядя куда-то чуть в сторону от Антона:

– Подрядчик работ.

У Козака была особенная манера задавать вопросы. Он не только опускал вопросительные слова, но и сами вопросы задавал не в вопросительной, а в повествовательной интонации. Но именно от этого хотелось как можно скорее на его вопрос ответить. Козак хотел знать, кто украл деньги на дворец креатива. Ему нельзя было отказать в праве узнать правду. Правда, как всегда, оказалась страшной. Выяснилось, что деньги были выплачены некоему холдингу. Сейчас же правая рука Антона, Игорь Иванович Беленький, позвонил в этот холдинг. Выяснилось, что первый холдинг вскоре привлек второй холдинг, перечислив деньги ему. Второй холдинг под влиянием некоего непреодолимого чувства привлек третий холдинг и отдал деньги ему. Третий холдинг, видимо боясь хранить у себя такую сумму, перечислил деньги четвертому холдингу. Так, в полной сохранности, если верить участникам движения денежных масс, массы перетекали от одного холдинга к другому. Место расположения холдингов было разным: от Адыгеи до Таиланда. Наконец, последний холдинг всё до копейки срочно, как больной маме, выслал некой сочинской организации под названием «Корпорация «Мега».

Козак выслушал все это с грустью. Эту тихую грусть Антон уже видел в глазах Путина. Видимо, по этой грусти в глазах крупные руководители узнают друг друга и объединяются, как представители одного полинезийского племени узнают собратьев по татуировкам на лице. Так подумал Антон.

Потом Козак спросил все с той же невопросительной интонацией.

– Руководитель. Корпорации.

Стали искать, и выяснилось, что у корпорации «Мега» нет руководителя, нет офиса, нет телефона. Нет ничего. Скорее всего, нет и самой корпорации. В воздухе запахло импичментом всех присутствующих. Уловив этот неприятный запах, Антон подумал, что сейчас заявит Козаку решительно, что он, Антон Рампо, руководит штабом недавно и не может отвечать за все, что творилось тут, до его вступления в должность. Конечно, это выглядело бы несколько безвольно, но еще безвольнее было бы отвечать за действия этих кретинов. Так подумал Антон. Потом он подумал, что позвонит сейчас Мише Минке и скажет, что возникла проблема, и передаст трубку Козаку. В конце концов, Миша Минке возглавляет агентство, а он, Антон, всего лишь сотрудник. «Я всего лишь солдат» – так говорили генералы Гитлера на Нюрнбергском процессе, и это работало, некоторых это спасало от виселицы. Так подумал Антон. Но потом он решил, что это будет как-то нехорошо, как-то немужественно. Так поступают телочки, когда их хотят лишить прав гаишники за езду задом в тоннеле. Они звонят и дают гаишнику трубку, в которой живет и за все отвечает Сережа. Пока Антон размышлял, на месте разборки вдруг появилась еще одна машина, «девятка», двухцветная. Одна часть машины была голубого цвета, а другая – зеленого. Сразу было видно, что это не тюнинг. Сомнений быть не могло, машина была собрана из двух частей, уцелевших после двух тяжелых аварий. Страшно было предположить, что и водитель в ней сидит такой же. Но его не было видно, потому что «девятка» была тонирована. Также можно было заметить, что и после перерождения этот автомобильный Франкенштейн успел побывать в паре-тройке менее тяжелых аварий. Следы их были частично скрыты при помощи молотка. На заднем стекле многострадальной машины было написано: «Продаю» и номер телефона.