Браззавиль-бич - Уильям Бойд Страница 15
Браззавиль-бич - Уильям Бойд читать онлайн бесплатно
В тот же вечер они с Джоном отправились отметить событие. Они нашли в Найтсбридже французский ресторан, достаточно дорогой, чтобы придать их ужину статус «праздника жизни», и заказали бутылку шампанского.
— Джон, не придумывай, — сказала она. — Ты должен выпить бокал шампанского. Хотя бы один.
— Нет, — он вежливо улыбнулся. — Мне нельзя. Я сейчас работаю.
— Боже правый. Завтра суббота. — Она ему все-таки налила.
Он поднял бокал.
— Примите поздравления, док. Искренне ваш.
Они чокнулись, звякнув хрусталем. Она большими глотками выпила шампанское, он бережно поставил свой бокал на белую скатерть. Весь вечер со стенок этого нетронутого, полного до краев бокала отрывались и поднимались на поверхность крошечные пузырьки.
Помимо того, что он стал трезвенником, в образе жизни Джона Клиавотера Хоуп не замечала никаких существенных перемен, которые можно было бы выделить и мысленно зафиксировать. Но что-то неуловимо изменилось. Долгое время она осуждала себя за это чувство; если в голове у тебя постоянно вертится мысль «что-то не так, что-то не так», очень легко счесть, что это соответствует действительности. Втайне она приглядывалась к мужу, анализировала происходящее, но, нужно признаться, ее наблюдения почти ни к чему не привели. Возможно, ей просто кажется? Они вместе развлекались, они разговаривали не реже, чем прежде, делились тем, что их воодушевляло или вызывало неудовольствие, они и любовью занимались с прежней регулярностью… Но, несмотря на все это, она знала, что в каком-то, пусть пока непонятном ей смысле перед ней не тот человек, которого она встретила и за которого вышла замуж.
Причиной, катализатором, виновной стороной должна быть его наука — этот вывод не слишком ее обрадовал. Едва ли не легче было бы перенести существование любовницы из плоти и крови или признать за собой какой-то изъян, проявившийся в браке, но ее соперницей была математика. Джон уже не был так поглощен их любовью, как раньше. Она, Хоуп, перестала быть средоточием его мыслей. Именно этот сдвиг в его сознании и не давал ей покоя последнее время. Она стала занимать меньше места в его внутренней жизни. Да, он говорил с ней о своей работе, но те расплывчатые общие термины, к которым он прибегал, не позволяли ей полностью постигнуть его замыслы и проблемы. Она не понимала, ни чем он сейчас занят, ни что его в этом волнует. Она делала над собой усилия, но различие между ними было не только и не столько интеллектуального, сколько концептуального свойства, его мозг мыслил в другом плане и на другом уровне. В связи с его работой, с математикой, она никогда не сможет разделить с ним ни-че-го.
Но у меня тоже есть моя работа, подумала она и, словно затем, чтобы себе это доказать, потратила три недели и написала статью, которую назвала «Эволюция и агрессия». Она отважно послала эту статью в «Нейчер», где ее вопреки ожиданиям приняли. Это ее ободрило, она стала обращаться в те немногие места, где были подходящие вакансии, и читать последнюю литературу по специальности. Она не без скрытого вызова обсуждала с Джоном свой круг проблем: последние этологические дискуссии, новейшие направления в науках о живом, как их сейчас называют, — и испытывала непонятное раздражение, поскольку он находил эти темы весьма интересными. Это ничего не меняло. Пришло время, и ей стало ясно, что его дело затягивало его и подчиняло себе каким-то совершенно чуждым ей способом. Это не было «работой» в привычном для нее и для большинства людей смысле слова — никоим образом. Ей не дано было понять его отношений с наукой, и, следовательно, — этот неутешительный вывод тупой болью отозвался у нее в душе, — она и его никогда по-настоящему не поймет.
Может быть, Хоуп Клиавотер не прочла каких-то знаков? Не заметила первых сигналов, предупреждающих об опасности?..
Когда возводят небоскреб, одно из дел, требующее темой неукоснительной, устрашающей точности, — это установка и фиксация первых громадных стальных балок в основании сквозного каркаса, на котором будет держаться все здание. Допустимая погрешность при установке этих тонн металла — ничтожна. Она должна быть не больше одной восьмой дюйма. На этой стадии строительства малейшее отклонение — отверстие, просверленное со смещением на несколько миллиметров, угол, рассчитанный с ошибкой в долю градуса, — может в дальнейшем привести к устрашающим последствиям. На высоте в четверть километра незначительный трехмиллиметровый сдвиг превращается в пятнадцатиметровый зазор между элементами конструкции.
Джон называл это «синдром не-было-гвоздя». В кузнице не было гвоздя — и битва проиграна. Нечто мелкое вдруг становится сверхважным. Спокойное — бурным. Плавное течение потока — турбулентным. Почему это происходит? А что, если дело в малых возмущениях, говорил Джон, которых мы не заметили или которыми решили пренебречь? В мелких искажающих факторах, которые, по нашему мнению, не могут ни на что повлиять? Последствия таких малых возмущений могут быть огромными. И в науке, и в жизни.
В жизни Хоуп сейчас имеет место некое малое возмущение. Женщина из деревни, расположенной за пляжем, всегда плохо привязывает свою козу. По нескольку раз в неделю та срывается с привязи и забирается в маленький сад за домом у Хоуп. Теперь Хоуп смотрит, как коза объедает живую изгородь из гибискуса. Хоуп думает, не высказать ли претензии хозяйке козы. Но эта Марта груба и любит командовать. Хоуп мысленно видит, как вся деревня оказывается втянутой в их перепалку, а Хоуп нужны хорошие отношения с деревней, и деревне в каком-то смысле нужна Хоуп. Система стабильна. Хоуп может пожертвовать несколькими цветами гибискуса.
Хоуп смотрела на сельские пейзажи, сменявшиеся в окне вагона: унылые и серые, зеленые и коричневые, темная комковатая почва зимних полей в инее или припорошена снегом. От одного этого можно было впасть в депрессию: низко нависшее небо, бурый мир, холодный ветер. Она решила, что не создана для английской зимы: с точки зрения климата ей больше подходит юг. Чтобы развеяться, она переключила внимание с видов за окном на мысленный образ того места, куда ехала. Она представила себе коттедж своей подруги Мередит, поленья в камине, горячую пищу, красное вино, мягкие кресла. Так лучше, вот она и в порядке, и она знала, что нечто подобное действительно ждет ее по приезде. Жаль только, что Мередит такая грязнуля, едва ли она вообще когда-нибудь убирает у себя дома. И Хоуп каждый раз беспокоится, какие там простыни. Были времена, когда ее вообще не заботило, где и на чем она спит. Сейчас ее чересчур разборчивой в этом отношении тоже не назовешь, но всегда, в какой бы постели ей ни случилось ночевать, ей необходимо было одно — чистые простыни. Она была почти уверена, что Мередит все-таки догадается положить ей свежее белье, но это «почти» было источником тайной тревоги. Лучше будет хорошенько напиться, сказала себе она, чтобы об этом не думать.
Она заметила, что у пассажира напротив почти такой же галстук, как у Джона. Джон был далеко, в Нью-Йорке, на конференции в Колумбийском университете. Они надолго расстались впервые после свадьбы, и она по нему очень скучала. Но это началось не сразу. В первый день она даже почувствовала себя виноватой — так сильно обрадовалась, что снова предоставлена самой себе, но этой радости хватило на одни сутки. Когда он позвонил — а звонил он регулярно — она ему об этом сказала, и он ответил, что тоже по ней скучает. Но она поняла, что он говорит неправду, нет, не лжет, просто пытается сказать приятное. Он с такой горячностью рассуждал о конференции, о семинарах, которые посещал, о старых приятелях из Калтеха, с которыми снова встретился, что она догадалась: его мысли обратились к ней только тогда, когда он из чувства долга снял трубку, чтобы сделать этот свой обязательный звонок.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии