Большая армянская свадьба - Эмилия Прыткина Страница 15

Спустя час томительного ожидания улицу огласил гул автомобильных сирен. Все вышли за калитку встречать гостей. Из первой машины, возглавляющей колонну и украшенной пластмассовой куклой и ленточками, вышел гордый жених под ручку с невестой. Далее следовал грузовик с невестиным приданым, за грузовиком – десяток машин всех цветов и марок. Завершал процессию девяностолетний дед невесты на коне, который по такому случаю надел бурку и папаху. Попытки снять деда с коня успехом не увенчались, поскольку дед успел с утра выпить горячительного и оставлять лошадь без присмотра категорически отказывался. Пришлось загнать коня в сарай, запереть, вручить деду ключи и усадить его на лавку напротив сарая, где он благополучно проспал всю свадьбу. Гости загалдели и стали рассаживаться по автобусам и машинам, чтобы ехать в церковь на венчание.

Все происходило так стремительно, что Арусяк только и успевала вертеть головой из стороны в сторону. Дед, услышав голоса, вскочил, стал требовать внимания и заявил, что в церковь молодые не поедут, поскольку он, старый коммунист, не допустит такого позора. А если внучка желает уважить деда, то пусть едет в загс как нормальная советская женщина. Видимо, тот факт, что «союз нерушимый республик свободных» давным-давно распался, остался старику неведом. Впрочем, знать об этом ему было необязательно: получив такую страшную весть, он или умер бы от разрыва сердца, или достал бы свою шашку, сел на коня и поскакал спасать Отечество.

Деда стали запихивать в автобус. Он категорически отказывался ехать на колесах и требовал коня. Проблему решила мама Армана, которая вручила ему кувшин с вином. Старик крякнул, обиделся и вернулся на свое место. Сенулик, который не сводил с дедовского коня глаз с того момента, как тот въехал во двор, сидел перед сараем и просовывал в щелочку сено, уговаривая коня поесть.

– Смотри, осторожно, – пригрозил дядя Гамлет, проходя мимо.

– Я буду осторожным, папа, обещаю, – ответил довольный Сенулик, которому наконец-то выпало счастье вплотную приблизиться к мечте всей своей жизни.

Аннушка ехать никуда не собиралась, поскольку сразу сказала мужу, что участвовать в подобном балагане не намерена и едет в деревню исключительно из уважения к своей свекрови, а та и сама не хотела ехать в церковь. Теперь они с бабкой тихо сидели под яблоней, изображая нежно любящих друг друга свекровь и невестку. Петр, который с момента приезда в деревню стал Погос-джаном, помогал отцу жениха разводить костер и разбираться с шашлыком. Как только все уехали, мать Армана и еще пара женщин стали быстро накрывать на стол. Арусяк подошла к бабке и уселась рядом.

– Что-то есть хочется, – проворчала бабушка.

– Ага, – подтвердила Арусяк.

– Надо было дома поесть, а не на свадьбу надеяться! – ехидно заметила Аннушка.

– Сейчас приду! – заявила бабушка и куда-то побежала.

Спустя пять минут она явилась мрачная, но с тремя морковками.

– Ешь! Это полезно, – проворчала она, вручая внучке морковку.

Сказать о том, что родственнички пожалели бутерброда из лаваша с сыром, бабке не позволила гордость. Арусяк с Аннушкой вздохнули и стали дружно грызть морковку.

Вскоре к ним присоединилась тетя Офелия, которой не хватило места в автобусе.

– Э-эх, когда я уже на твоей свадьбе погуляю? – горестно вздохнула бабушка и посмотрела на дочь.

– Когда-нибудь, – отрезала Офелия.

Видя, что поговорить с дочерью не удается, бабушка переключила внимание на Аннушку и стала жаловаться на жену дяди Гамлета. Аннушка флегматично посмотрела на бабку, нащупывая в кармане платья пузырек с пургеном. Офелия недолго думая подошла к дереву, сорвала парочку зеленых абрикосов, один из которых съела сама, а другой протянула Арусяк. Арусяк с удивлением посмотрела на тетку и от абрикоса отказалась. Тогда Офелия пожала плечами и стала жевать второй, потом подошла к дереву, оглянулась вокруг, сорвала еще десяток и стала их поглощать. Арусяк смотрела на нее с тоской и ждала возвращения молодоженов, то и дело потирая рукой бурчащий живот.

Вскоре стали выносить подносы с едой и накрывать на стол. Стол тут же облепили большие зеленые мухи, которых в деревне было полно. Увидев это, бабушка Арусяк не выдержала, подошла к маме Армана и брезгливо заявила, что в оливье и прочих салатах увязли мухи и есть она такое не будет, а если они желают, чтоб она уважила их и села за стол, то пусть примут меры. Мать Армана фыркнула и заявила, что мухи в деревне водились всегда и регулярно попадали то в суп, то в мацун, однако никто от этого не умер, а если бабке так противно, то пусть она вытащит насекомых, а еду накроет целлофаном. А вообще-то никто не обидится, если бабушка не сядет за стол, поскольку еды мало, а народу много, и желающих полакомиться оливье, пусть даже с мухами, найдется предостаточно.

– Зачем же тогда народу столько приглашали? – возмутилась бабушка.

– Затем, – фыркнула мама Армана и вручила бабке ложку для извлечения мух и целлофан.

Бабушка гордо подняла голову и удалилась. Спустя пару минут страшно голодная Арусяк занялась весьма увлекательным и, главное, ответственным делом: прищурившись, она ходила вокруг стола, выковыривала мух из салатов и бросала их в железную плошку. Процесс продвигался медленно, и она решила вынимать их вместе с горстями салата. Тетя Офелия помогала ей, а бабушка Арусяк снова удалилась под яблоню к Аннушке и затянула вечную песнь про плохую невестку Рузанну. Вскоре из церкви вернулись молодожены, взмокшие от жары и счастливые. Гостей быстро рассадили. Арусяк с бабкой, мамой и Офелией усадили с краю, Пете места не хватило вообще, и он присел возле костра с шашлыком. Бабушка довольно улыбнулась и толкнула Арусяк локтем в бок:

– Сейчас папа нам шашлычка принесет. Пусть сами едят свой оливье с мухами, хи-хи!

– Ага! – обрадовалась Арусяк, искоса поглядывая, как гости ловко орудуют ложками.

За минуту гости смели не только оливье, который ели прямо из салатников, но и всю бастурму, суджук и прочие закуски. Когда Петр с отцом жениха поставили на стол первые подносы с шашлыком, бабушка вскочила и попыталась выхватить хотя бы кусочек, но гости оказались проворнее. Бабушка снова толкнула Арусяк в бок и прошептала:

– Сейчас еще принесут, не зевай.

Зевать Арусяк не собиралась, поскольку к тому времени она готова была съесть даже оливье с мухами. Вторая попытка успехом не увенчалась, как и первая. Бабушка тихо выругалась и пошла к отцу жениха, своему брату, жаловаться. Тот тяжко вздохнул и сказал:

– Эх, Арус, ну ты же свой человек! Не обижать же мне гостей.

Бабушка плюнула и вернулась назад. Есть хотелось страшно.

В это время свадьба шла своим чередом. Гости поздравляли молодоженов, дарили подарки, пели и танцевали. В левом углу стола под раскидистой грушей сидели музыканты: двое играли на дудуках, один – на дголе, один – на аккордеоне. Юные джигиты вдохновенно играли и время от времени прикладывались к кувшину с вином. Люди, выходившие танцевать, кидали в футляр из-под дгола деньги. Мать жениха подошла к бабке Арусяк и прошептала на ухо: