В поисках Алисы - Софи Бассиньяк Страница 15

— …Похороны завтра, — донеслось до него. — Я ее хорошо помню, она давала уроки музыки моей старшей дочке. Но это давно было, лет пятнадцать назад. — Говоривший снял каскетку, поскреб в голове и повел пальцем по ободку рюмки, заполненной какой-то белой, жирной на вид массой. — Она была очень даже симпатичная. Моя жена ее любила. Но в конце года занятия пришлось бросить. Мы же не виноваты, правда?

Оба собеседника, к которым присоединилась и барменша, протиравшая стойку, склонились друг к другу и о чем-то зашептались — хотелось бы Пикассо знать, о чем именно.

— Я на кладбище схожу, — сказала женщина. — Если она…

Тут она заметила, что возле витрины с сигаретами ее дожидается покупатель, и отложила тряпку. Двое мужчин сидели молча, с задумчивым видом. О чем они размышляли? Пикассо расплатился и вышел.

В газетном павильоне он пролистал спортивную газету, которую пришлось извлечь из-под двух местных изданий — всезнающих и вездесущих. Родившись в Париже, Пикассо в определенный момент совершил открытие: если отъехать за тридцать километров от места, в котором живешь, ощущение достоверности происходящего исчезает напрочь. Он еще побродил между рядами, разглядывая посетителей и прислушиваясь к чужим разговорам. С обложек журналов ему улыбались тщательно отретушированные лица, пытавшиеся убедить легковерный мир в своей вечной молодости. Белоснежные зубы, младенческая кожа, гуттаперчевая гибкость тел… Они казались ему источником заразной болезни, быть может, и не смертельной, но мучительной и с трудом поддающейся лечению, вроде псориаза. Источником ненависти к себе.

Он вышел из лавки не прощаясь, отягощенный думами о современности, и стал искать, где бы пообедать. В пиццерии было не протолкнуться, ресторан, предлагавший деликатесы местной кухни, не понравился ему своей дороговизной — в будний день, да еще и в провинции! — так что в конце концов, до одури наслушавшись рождественских песенок, назойливо лившихся со всех сторон, он нырнул в блинную, словно в церковь в поисках прибежища. Здесь было спокойно и малолюдно. Его усадили возле окна. К нему подошла принять заказ медлительная женщина с очень короткой стрижкой. Он выбрал «комплекс» и погрузился в созерцание прохожих на улице, время от времени переводя взгляд на сверкающую огоньками елку в витрине напротив. На него вдруг, сжимая виски, навалилось ощущение прошлого, когда он жил в Ла-Рошели и считал себя счастливым человеком. Он позвонил Элен, но ее не было дома — или она нарочно, в качестве наказания, не брала трубку. Оставив ласковое сообщение, он принялся за принесенный блин, сложенный квадратом, как носовой платок. И не сразу узнал Алису, остановившуюся перед витриной ресторана. На ней было невообразимое красное пальто, а рядом широко улыбалась высоченная девица нордического типа.

Несколькими мгновениями спустя обе сестры уже сидели за его столом.

— Нет, обедать мы не будем, — властно объявила Клотильда официантке. — Принесите нам два кофе. Спасибо.

— А вы знаете, что, посещая этот ресторан, вы оказываете финансовую поддержку секте? — шутливым шепотом спросила Алиса и ткнула подбородком в типа за барной стойкой. — Мы сюда никогда не ходим. Как вам блин? — Не дав ему ответить, она опять застрекотала: — У них тут что-то вроде коммуны, к ним несколько раз наведывались жандармы, потому что у них дети постоянно прогуливают школу. — Вернулась официантка, а Пикассо вдруг понял, что именно Алиса пыталась ему продемонстрировать — свое неудержимое стремление к простоте и отказ воспринимать мир таким, каким он казался. — Клотильда, познакомься, это инспектор Пикассо. Она в курсе, — добавила она, поворачиваясь к нему, внезапно оробевшему от обилия окружившей его женственности.

У Пикассо складывалось впечатление, что вся эта история Алису безумно веселит, тогда как она просто радовалась, что видит его здесь, на своей территории, да еще рядом с сестрой.

— Очень рад, — произнес он, обращаясь к Клотильде, и обменялся с ней озабоченным взглядом, означавшим, что Алиса в опасности. — Новости есть?

Алиса рассказала инспектору про звонок Аньес и стихотворную строчку в книге отзывов. Он принялся расспрашивать Клотильду. Что она обо всем этом думает? Не замечала ли в последнее время чего-либо странного?

— Нет, разумеется, нет, — удивилась та. Когда она заговорила вновь, в ее тоне появилась недоверчивость. — Если вы ищете в нашем роду психов, то вы их найдете. Но боюсь, это совсем не то, что вам нужно. Видите ли, наши психи — слишком обыкновенные. У них мало воображения, зато эгоизма — хоть отбавляй. Вряд ли их интересует что-либо кроме собственной персоны.

Клотильда раскраснелась. Пикассо не знал, что с ней такое происходит крайне редко. Он лишь отметил, что ее красивый рот искривился — верный признак подступающей злости. Или потока слез.

— Так как вам блин? — как ни в чем не бывало повторила свой вопрос Алиса.

— Вкусный, — пробурчал Пикассо, от смущения еще не откусивший ни кусочка.

— Зайдете к нам на чашку кофе? — предложила Клотильда, сумев взять себя в руки. — Мы будем дома часов до двух.

— А потом пойдем в траурный зал, — добавила Алиса. Ей хотелось вновь и вновь повторять это словосочетание, чтобы убедить себя в реальности происходящего. — А у вас какие планы?

— Есть в городе два-три дела. Если вы не против, я вам позвоню ближе к вечеру.

Их взгляды скрестились, и оба испуганно вздрогнули, как будто застали друг друга за чем-то нехорошим. Первой опустила глаза Алиса.

Клотильда собралась расплатиться за кофе, но Пикассо ей не позволил. Женщины пошли к выходу, оживленной жестикуляцией привлекая к себе внимание редких посетителей, а Пикассо остался доедать свой блин, не чувствуя вкуса. Его не покидало изумление, вызванное улыбкой Алисы и той искры сообщничества, что согревала обеих сестер. Стоило ей чуть ослабнуть у одной, вторая немедленно раздувала ее снова. Он спросил кофе, расплатился по счету и покинул кафе. Солнце скрылось, и вмиг посеревшее небо стало цементной тучей валиться на опустевший городок, жители которого дружно, как по команде, разошлись по домам — обедать.

— Приехал все-таки! — воскликнула Клотильда, заходя в гостиную.

Она бросилась к дяде Анри и расцеловала его. Алиса следовала за ней, не спеша бурно выражать чувства. Как выяснится впоследствии, обеих поразило жуткое сходство Анри с их отцом, благодаря которому им не составило никакого труда представить его себе постаревшим, хоть они не виделись целых пять лет. Родной брат человека, которого сестры сильно не любили, Анри Кантор был вынужден терпеть ничем не объяснимое презрение со стороны племянниц, а также их мужей и детей. Впрочем, в отличие от брата, лично он никого не заманил на тонущий плот и никому не испортил жизнь, потому что остался холостяком. Этот постаревший юнец — тощий, голенастый, длиннолицый, частенько замиравший с разинутым ртом — был всего на двадцать пять лет старше Алисы, но ей казалось, что их разделяет по меньшей мере век.

— Ну как погода в Ла-Боле? — спросила Клотильда, взбивая рукой слежавшиеся диванные подушки и поднимая в воздух мириады серебристых пылинок.