Плутоний для Фиделя. Турецкий гром, карибское эхо - Анна Гранатова Страница 15

Рауль добавил, что одомашненные антилопы зебу хорошо переносят экваториальный климат, но мало подходят для производства молока. Потому кубинцев появилась идея скрещивать зебу с высокоудойными голландскими коровами. Впрочем, желаемый эффект высокой молочности достигался лишь в первом поколении таких гибридов, закрепить его во всей линии никак не удавалось.

После обеда Микоян, Фидель и Эрнесто Че Гевара решили прогуляться в сопровождении переводчика и советского разведчика Николая Леонова по мостикам и дорожкам среди болот и озер. Здесь для делегации Микояна устроили рыбалку со спиннингом. Микоян с Фиделем сели в одну лодку, охрана — в другую, за плечами кроме спиннингов были ружья и карабины. Фидель похвастался, что недавно на ежегодных чемпионатах по морской рыбалке стал рекордсменом. Сам Эрнест Хемингуэй вручал ему приз за лучший улов, это было в окрестностях Гаваны.

— Мы дружим с Эрнесто, хотя он и американец, — замечает Фидель, чуть искажая имя писателя на испанский лад. — Он открытый, добродушный человек, очень веселый и общительный — вот почему ему в Америке, стране одиноких эгоистов, плохо, а здесь он как дома.

— Имя Эрнесто носят только добрые и хорошие люди, — шутливо вставляет Че.

— Да, — соглашается Фидель, — Но в отличие от нашего Эрнесто, Хемингуэй винтовку умеет применять только на охоте. А вот крепкие сигары они любят одинаково. Хемингуэй уже почти тридцать лет на Кубе, у него здесь дом, Финка Вихия. Правда, он бывает там наездами. Беспокойный человек, его безудержно носит по всему свету, наверно, писателю подобное необходимо.

— Да, думаю, необходимо, чтобы набраться впечатлений для книг.

— А вы знаете, что его во время шторма, когда его яхта терпела бедствие, спас кубинец, простой рыбак? Хемингуэй его сразу же взял капитаном своей яхты, у нас говорят так: «Не всякий моряк — рыбак, но всякий рыбак — моряк».

— Это верно подмечено. — Эрнесто так потом с этим рыбаком подружился, что своего самого младшего, последнего сына назвал Григорио — в честь этого кубинца. А еще Эрнесто написал о нем повесть, «Старик и море». Вы читали его повесть «Старик и море»? Она о Кубе!

— Мы недавно начали издавать в Союзе Эрнеста Хемингуэя, — кивнул Микоян. — Никита Сергеевич тоже считает, что талант важнее гражданства. Хоть Хем и родился в Америке, но его роман о войне «Прощай, оружие!» — это блестящий пример гуманизма и желания противостоять милитаризации мира.

Фидель понимающе улыбнулся, коснувшись своей густой бороды.

— Мы бы хотели также, чтобы мир не вооружался. Но пока что мы видим обратное. Особенно по отношению к молодым странам, которые, как, скажем, Куба, хотят быть свободными. Почему Америка провозгласила свободу своей главной государственной идеей, но при этом не желает считаться с другими странами, силой и хитростью подавляет их независимость, а ведь и они тоже имеют право на свободу?

— Американцы, увидев наши реформы, пришли в ужас. Они почувствовали, что потеряли бизнес на Кубе. Если мы не сделаем рывка за ближайшие год-полтора, нас сомнут, — безапелляционно заявляет Че и вспоминает цитату из классиков марксизма: политика следует за экономикой, но не наоборот.

— Американские владельцы игорных домов и казино, для которых Куба была вторым Лас-Вегасом, кубинская буржуазия, эмигрировавшая в США, все еще сохранили свое могущество и даже свою организационную структуру, — продолжает рассуждать вслух Че Гевара. — Они будут давить на американских политиков, чтобы реставрировать на Кубе прежний режим.

Микоян выслушивает горячую речь Че Гевары и говорит, что Союзу надо для начала восстановить дипломатические отношения с Кубой, следует иметь посольства для нормальной регулярной связи и для экономического и политического сотрудничества.

— Примерно три четверти экспорта и импорта в кубинской экономике приходится на США, — подчеркивает Че Гевара. — 25 ноября 1959 года я был назначен директором национального банка Кубы. Весь золотой запас, хранившийся в банках США, я немедленно вынужден был перевести в другие банки (уточним, Швейцарии и Канады). Американцы могли золотовалютные резервы заморозить под разными предлогами, видя наши реформы. Но реформы еще только в начале своего пути, чтобы их активно развивать, нужны средства, а где их взять? Если не считать национализации частного капитала, то практически — неоткуда. Что скажет Латинская Америка, которая до сих пор поддерживала Кубу, если вдруг кубинская экономика начнет хромать?

Микоян слушает и понимающе кивает. Он все больше приходит к выводу, что у Кубы наладятся с Союзом долговременные и тесные взаимоотношения.

После рыбалки в окрестностях Лагуны делегация на джипах отправилась в город Сантьяго-де-Куба провинции Ориенте, где находилась латифундия отца Кастро. Фидель показал дом, где он родился, любопытное сооружение в испанском стиле, на сваях, между которыми был устроен коровник.

— Многие не понимают, почему я, сын крупного сельскохозяйственного буржуа — сахаропромышленника, стал вдруг революционером. Почему я вдруг стал защищать интересы простых крестьян и рабочих, — заметили Фидель. — Но если вы узнаете биографию моего отца, то ничего удивительного в этом не будет.

Отец Фиделя Кастро, Анхель Кастро Анхиз был эмигрант испанского происхождения (у всех кубинцев две фамилии, одна — отца, а другая — матери). Он родился на севере Испании в семье очень бедных крестьян и уже в 11 лет потерял мать, а отношения с мачехой у него не заладились. После того как его призвали на военную службу, Анхель Кастро оказался на Кубе, но, к счастью, ни в каких военных действиях не участвовал. После войны, закончившейся бесславной капитуляцией Испании и потерей ею колонии Кубы, Анхель, убедившись, что на родине, где царит нищета и безработица, его никто не ждет, принимает решение переехать жить на Кубу. Однако Куба, освободившись от испанского гнета, свободной не стала. Многие предприятия перешли под контроль американцев. Североамериканские буржуа активно разбивали плантации сахарного тростника, Анхель Кастро понял: это и есть главный бизнес Кубы. Он жил в провинции Ориенте, не имея ни денег, ни связей, ни образования, но обладая огромным желанием вырваться из нищеты. Он начинал свою карьеру рабочим, строившим транспортную ветку, по которой шли поезда, груженные тростником, на перерабатывающие заводы. Со своим товарищем, галисийским эмигрантом, Анхель Кастро открывает трактир для рабочих и на вырученные деньги приобретает несколько быков. Благодаря парнокопытным Анхель Кастро перешел в категорию подрядчиков и по контракту с американской фирмой начинает заниматься разработкой земельных территорий под сахарные плантации. В артели Анхеля Кастро уже 300 человек, и все они вырубают лес, заготавливают древесину, готовят землю под посадку тростника.

Любопытно, что в зрелом возрасте, словно чувствуя свою вину перед природой, он начинает активно засаживать кубинскую землю ливанским кедром, а биографическая книга, выпущенная о его жизни на Кубе, будет называться «Во времена кедров». Итак, поднакопив денег, Анхель Кастро приобретает 900 гектаров земли в провинции Ориенте под выращивание тростника. Плата за землю составляет порядка пяти процентов от реализации продукции, и это вполне приемлемо. На своей земле Анхель Кастро выращивает порядка 80 тонн сахарного тростника в год. Это дает возможность ему подняться еще на одну социальную ступеньку и даже купить собственную усадьбу.