Такой забавный возраст - Кайли Рид Страница 15

Как только Эмира решила дистанцироваться от теперь уже трехлетней Брайар, ежедневно проверять сайты поиска работы и откликаться исключительно на вакансии, куда берут только взрослых и предлагают им очень взрослые социальные гарантии, миссис Чемберлен внезапно стала активно интересоваться ее жизнью. Случай в «Маркет депо» что-то такое сделал с миссис Чемберлен, она словно бы пыталась загладить вину беспечной болтовней. Эта натужная беспечность настораживала, Эмира замыкалась в себе, отвечала уклончиво. После той ночи миссис Чемберлен начала возвращаться домой в шесть сорок пять, усаживаться напротив Эмиры и словно невзначай задавать вопросы, отсылающие к предыдущим разговорам, которых на самом деле никогда не было: «Эмира, напомните, какая у вас была специализация в университете?»; «Где-где, вы говорили, вы живете?»; «Я забыла, у вас есть аллергия на что-нибудь?» Время было выбрано хуже некуда, вопросы такого рода обычно задают в начале общения, а Эмира как раз надеялась положить ему конец. Но когда ты работаешь три дня в неделю за приличные деньги, трудно вдохновиться потенциальными вакансиями, где платят меньше, а Брайар нет вообще. Раз в две недели, по пятницам, Аликс вручала Эмире конверт, в котором лежали шестьсот семьдесят два доллара.

Через две недели после ночи в «Маркет депо» этот конверт внезапно оказался толще и увесистей. Стоя на парадном крыльце дома Чемберленов, на фоне алого заката, Эмира приподняла клапан и обнаружила пачку из двадцати стодолларовых купюр. К пачке была прикреплена картонная карточка, на которой великолепным почерком Аликс было выведено:

Эмира,

это за две недели, за день рождения Брайар и за ту ужасную ночь, когда Вы нас буквально спасли. Спасибо за все. Мы очень рады, что Вы с нами, и мы всегда готовы помочь и поддержать.

С любовью,

П, А, Б&К

Эмира окинула взглядом улицу, рассмеялась, прошептала «охренеть» и немедленно купила свою первую кожаную куртку.

Вагон метро был забит. Эмира не без удовольствия запаздывала на встречу с Зарой, Шони и Джосефой – сначала ужин, потом выпивка, потом все остальные вечерние развлечения двадцати-с-чем-то-летних. Новая куртка словно озарила сиянием всю ее старую одежду. Это была косуха, черная, короткая, до бедра. Ремешки болтались по бокам, серебристые молнии на рукавах Эмира тоже не стала застегивать. Куртка обошлась ей в двести тридцать четыре доллара и стала самой крупной покупкой в ее жизни после ноутбука и каркаса кровати. Эмира держалась одной рукой за поручень, а другой набирала сообщение Заре о том, что она уже в пути, и ей было смешно и грустно от того, что в самой дорогой своей вещи она может чувствовать себя такой жалкой. Она прибавила звук в наушниках и стала покачиваться в такт поворотам поезда.

За спиной у нее была семья из шести человек, явно не местных. «На следующей выходим! – выкрикнула мать семейства. – Все слышали?» Сквозь музыку в наушниках до Эмиры доносился разговор: мужчина в костюме слева от нее жаловался, что не может найти отмазку, чтобы не ходить на какое-то семейное сборище. «Можешь валить все на меня, я не возражаю», – сказала женщина, сидевшая рядом с ним. У Эмиры под черными легинсами выпирали подвздошные косточки; поймав в вагонном стекле, за которым проносились бетонные стены и тьма, золотой отблеск своего ожерелья из множества цепочек, она выровняла его на груди, потом поправила челку и черные волнистые пряди, рассыпавшиеся по плечам, и, в промежутке между двумя песнями, услышала, как кто-то окликает ее по имени.

Эмира обернулась и увидела KelleyTCopeland@gmail.com. Возвышаясь над бейсболками, «конскими хвостами» и плечами, он снова произнес ее имя, теперь уже с фамилией: «Эмира Такер». Эмира удобнее перехватила поручень и поняла, что сильно нервничает.

На этот раз он показался красивее – отчасти потому, что Эмира сейчас была не в роли бебиситтера и никто не обвинял ее в преступлении, но еще и потому, что он по-честному был красив. У Келли Коупленда были темные волосы и глаза, длинное бледное лицо и широкий твердый подбородок, почему-то наводящий на мысль, что все свои студенческие годы он занимался спортом. Эмира улыбнулась уголком губ, а Келли сказал: «Прошу прощения» – и протиснулся поближе к ней.

– Вы меня помните? Да помните, конечно. Привет. – Келли рассмеялся, сам ответив на свой вопрос. – Наверно, не стоит об этом говорить, но я раз шесть начинал писать вам письмо, да так и не отправил. – Он сделал паузу. – Я хотел спросить, бросили вы это дело или нет.

Эмира все еще не опомнилась от его долговязого дружелюбного явления. Она скрестила ноги и спросила:

– Извините, что?

– Прошу прощения, – сказал он. – Мне было интересно, вы по-прежнему няня или уволились.

Келли Коупленд был такой высокий, что легко мог упереться ладонью в крышу вагона, что он и сделал, стоя напротив Эмиры. Она подумала, что это выглядит как слишком очевидная демонстрация маскулинности – и в то же время безумно привлекательно.

– А-а-а, извините, поняла, – сказала Эмира. – Вообще-то я не няня.

– Ага, – сказал он. – Значит, все-таки уволились. Отлично.

– Нет-нет, я работаю. – Эмира перевесила сумочку с правого плеча на левое. – Но я не няня. Я просто бебиситтер.

– А можете объяснить, в чем разница? – спросил Келли. – Не подумайте, что я выделываюсь, я честно не знаю.

Поезд остановился, и Эмира посторонилась, пропуская к дверям мужчину с четырьмя сумками. Келли жестом показал ей на освободившееся место, и Эмира села.

– Няня – это полный рабочий день, – сказала она. – Зарплата раз в месяц, премии, отпуск. А бебиситтер работает почасово… плюс, например, когда родители хотят отдохнуть от детей или когда что-то срочное.

– Окей, понял, – сказал Келли. – Просто я подумал, вы тогда в магазине сказали, что вы няня.