Исход - Светлана Замлелова Страница 15

– Ну и кто же это был?..

– Известно, кто – оно…

– Какое ещё «оно», Мика?!. – расхохоталась Ольга. – Ну как только тебе не стыдно рассказывать такие глупости!..

– Это не глупости, Ольга Александровна!

– Ну а что же это?.. И как только всё это приходит тебе в голову!..

– Вы думаете, я сочиняю, Ольга Александровна? А это неправда! То есть я правду говорю, а не сочиняю… Спросите вот у Серёжки – он вам подтвердит, что есть «оно». А он знает, он студент. Я вот его в другой раз нарочно приведу, пусть он вам подтвердит…

Но Мике не пришлось приводить брата, потому что на другой день он пришёл сам.

– Досточтимая Ольга Александровна! – объявил он с порога. – Имею честь пригласить вас в ближайшее воскресенье в театр. Дают «Евгения Онегина»… Не угодно ли будет вам отправиться с нами… Едем мы с мамашей, Мика, мой товарищ Имшенецкий… Вы, должно быть, его помните – он часто бывает у нас…

– Благодарю, Сергей Милентьевич, – смущаясь, проговорила Ольга.

Они прошли в комнату.

– А я уж подумала, что это Мика вас подослал…

– Мика?.. Отчего же вы так думали?..

– Он обещался…

– Да зачем же?

– А чтобы вы подтвердили про «оно», – заулыбалась Ольга.

– Ах! Вы про эти его выдумки!.. – рассмеялся Садовский. – Нет, Ольга Александровна, ни про какое такое «оно» я и понятия не имею. Зато, если угодно, могу рассказать вам другую историю… Это история о чудном видении… Видении, которое посетило одного юношу, и с тех пор он ни о чём не мог думать, кроме как о дорогом ему образе…

Садовский замолчал. Молчала и Ольга, рассматривая носки своих туфель.

– Вы знаете, что это за видение, Ольга Александровна? – он взял руку Ольги и поднёс её к губам.

– Не надо, Сергей Милентьевич, – тихо ответила Ольга и осторожно отняла руку. – Я пойду с вами в театр…

Но в театр Ольге не суждено было пойти, потому что в воскресенье явился Аполлинарий Матвеевич и увёз Ольгу кататься.

Весь день Ольга грустила, вздыхала, чем напугала Аполлинария Матвеевича, пригрозившего прислать к ней доктора Мёбиуса. Ольга молчала, хотя отлично знала: доктор Мёбиус ей не поможет. Ведь грустит она даже не оттого что не поехала с Садовскими в театр, а потому что вдруг вспомнила о своём женихе, который уже несколько месяцев пьёт без устали какую-то воду в самом центре Европы и намеревается вот-вот вернуться в Харьков. «И как он там не лопнет с этой воды!», – подумала в сердцах Ольга.

Как-то так получилось, что с того самого дня, как она рассыпала на лестнице груши, Ольга не вспоминала о женихе, словно никогда его и не знала. Вдруг поняв, что она всю жизнь, даже сама о том не зная, любила только Сергея Садовского, Ольга почувствовала, что всю жизнь живёт в Харькове на Екатеринославской улице в съёмной квартире. И только появление Аполлинария Матвеевича вернуло её на землю и напомнило, что у неё есть жених, который, правда, об этом ещё не знает, но которого сама Ольга не так давно готовилась полюбить. И кто же виноват, что полюбила она совсем другого! И всё-таки Ольга понимала, что виновата перед Аполлинарием Матвеевичем, как была виновата перед отцом. Да, именно так: виновата, хотя ни в чём не виновата!

Вернувшись с прогулки, Ольга нашла дома записку: «Досточтимая Ольга Александровна! Не могу передать Вам, сколь сильно я опечален обстоятельствами, воспрепятствовавшими нашей встрече. Могу Вас заверить, что вся наша компания, включая мамашу, чрезвычайно была опечалена невозможностью для Вас присоединиться к нам в невиннейшем развлечении. Для меня же это тем более неприятно, что я дорожу всяким удобным случаем быть рядом с Вами. Искренно надеюсь и пламенно верю, что такой случай мне ещё представится в самом ближайшем будущем. С искренним почтением, думающий о Вас беспрестанно, С.С.»

Если бы Садовский знал, что он наделал своим письмом, если бы он только имел возможность заглянуть в душу к Ольге в то самое время, когда она читала его записку, он, вероятно, испугался и не стал бы писать. Солнце исчезло, после чего вспыхнуло с новой силой. По ветвям пронёсся ураганный ветер. Все горлицы поднялись со своих веток, все соловьи запели разом, а розы так принялись благоухать, что воздух сделался приторным.

Прочитав несколько раз записку от Садовского, Ольга опьянела. Случилось… Вот то, о чём она мечтала ещё в Бердянске, наблюдая из-за занавески за Пьером, направляющимся в гимназию. Но конечно, Серёжа – это не Пьер. Серёжа… Серёженька… Господи, как же он красив, благороден, изыскан! Могла ли она и думать, что таким будет её возлюбленный! Вот наконец и у неё роман…

* * *

– Вот наконец и у меня роман… Поздравь, брат, – говорил Садовский своему приятелю Андрею Имшенецкому спустя три дня после похода в театр.

В понедельник, то есть на другой день после театра, Садовский явился под вечер к Ольге, дабы ещё раз, лично засвидетельствовать своё огорчение и выразить надежду. Ольга была одна – прислуга, жившая неподалёку, уходила на ночь к себе. Перед появлением Садовского Ольга читала «Идиот». Книга эта, да, пожалуй, ещё «Село Степанчиково…» были единственными сочинениями Достоевского, которые Ольга не просто смогла прочесть, но и с удовольствием перечитывала. В других своих проявлениях Достоевский был ей чужд и непонятен.

Теперь же на сафьяновом диване в гостиной Ольга в очередной раз переживала за Настасью Филипповну, неразумно, по мнению Ольги, бросившую князя и укатившую в Екатерингоф с Рогожиным. Но едва завидев Садовского, Ольга тотчас обо всём забыла и молча уставилась на своего Серёженьку широко распахнутыми, лучившимися счастьем глазами.

Садовский повторил всё, о чём вчера написал, и замолчал, вдруг обнаружив, что говорить решительно не о чем. Он чего-то испугался, но Ольга, сама того не понимая, пришла ему на помощь.

– Хотите чаю? – спросила она, желая только одного: задержать Серёженьку, и не зная, как это сделать поделикатнее. Но тут она вспомнила о земляничном варенье, которое ещё с утра принесла кухарка, и ей страшно захотелось попотчевать Серёженьку и самой порадоваться тому, как Серёженьке будет вкусно.

Но Серёженька, нимало не заинтересовавшийся вареньем и думавший более о том, что разговор не складывается, а сам он рискует показаться неловким, необходительным и робким, вдруг отчётливо понял, что из этого тупика есть только два выхода: либо, попрощавшись, уйти, либо… И пока Ольга, усадив его за стол и разливая чай, рассказывала ему с увлечением, какие варенья варили в Бердянске, он всё ещё колебался и испытывал муки, склоняясь то к одному, то к другому пути. От нетерпения он вскочил и даже прошёлся по комнате. Ольга, только что заметив, что с Серёженькой что-то не так, смолкла.

– Что с вами, Сергей Милентьевич? – спросила она осторожно, пугаясь чего-то неясного.

Садовский остановился.

– Вы ещё спрашиваете! – воскликнул он. – Ольга Александровна… Оля… Разве вы… разве ты не видишь, что я влюблён!