Дурные дороги - Эли Фрей Страница 15

Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди. Легкие горели, ноги заплетались. За спиной слышались дикое рычание псов и разъяренные крики. Все пропало, нам не спастись. Если меня поймают, то скормят доберманам. Эта мысль придала сил, и я помчалась быстрее. Незаметно исчезли кустарники под ногами, началась сухая мягкая тропа, усеянная хвоей. На ходу я вытерла рукавом пот, который застилал и щипал глаза. Больше всего на свете я боялась споткнуться о какой-нибудь корень и упасть.

Я заметила, что все еще сжимаю биту. Выбросить ее я не могла, пальцы будто приклеились к ручке. Может, и не надо? Если меня настигнут доберманы, будет маленький шанс отбиться.

Впереди замаячил просвет, за ним ― железная дорога. Мы выбежали на открытый участок и помчались вдоль путей. Через минуту мы оказались под рельсами, у бетонного тоннеля ― сточной трубы. Ее отверстие доходило мне до груди. Когда мы гуляли, здесь всегда была наша финишная точка: в этом месте мы устраивали пикники, лезли внутрь тоннеля, рисовали граффити. Два года назад краской из баллончика я написала на стене:

Сова + Тотошка = 100 % дружба

Сейчас надпись поблекла, ее давно нужно было обновить.

В тоннеле всегда пахло плесенью и сыростью, скапливалась вода ― весной уровень поднимался, к осени ручей пересыхал и оставались лишь мелкие лужи. Сейчас воды было мне где-то до середины бедра. Согнувшись, мы с Тотошкой пролезли в тоннель и, набрав как можно больше воздуха, одновременно нырнули.

Я не дышала больше минуты. Грудь будто разрывало огромными когтями, но я терпела, хотела продержаться как можно дольше. Вынырнула я осторожно, чтобы не наделать брызг и шума; старалась вдыхать спасительный воздух медленно и глубоко. Собак не было слышно. Наш план сработал ― толпа пробежала мимо. Вскоре вынырнул Тотошка.

Вылезать мы не спешили. Через некоторое время раздались шаги и приглушенные голоса. Я снова нырнула, но опустилась не полностью ― и все услышала.

Люди топтались у тоннеля, но внутрь вроде бы лезть не собирались, что безумно радовало. Наконец кто-то заговорил ― с отчаянием и яростью:

– Я клянусь. Всеми богами клянусь здесь и сейчас, что запомню лицо этого ублюдка, найду его и убью, даже если на его поиски уйдет вся жизнь.

Я еще ниже опустила голову, чтобы точно не выдать свое присутствие.

В легких разливалась адская боль, но я терпела из последних сил. Нетренированный человек может продержаться без воздуха несколько минут, а я держалась пока только полторы. Я справлюсь, я должна. Эти мучения не сравнятся с пытками, которым меня подвергнут боны, когда поймают.

Я снова вынырнула. Мы выждали минут пять. Больше не было слышно ни голосов, ни лая. Я осторожно встала, нащупала биту, подняла ее и долго разглядывала. Светлое дерево, вокруг основания накручены мотки темно-серой проволоки, усеянной зловещими острыми шипами, вокруг рукоятки ― синяя изолента. Нет, не буду брать ее с собой. Я опять положила биту в воду. Здесь ее не найдут.

С Тотошкой мы вылезли из тоннеля, перебрались на другую сторону железной дороги и побежали по лесу перпендикулярно рельсам. Добравшись до частного поселка, расслабились, перешли на шаг. До дома добрались без происшествий. Всю дорогу молчали, сил обсуждать произошедшее не было. Больше всего на свете я хотела остаться в тишине, наедине с собой и как следует обо всем подумать. А главное, решить, что делать.

* * *

Домой я ввалилась через окно. Было около восьми, отец уже пришел, и не стоило попадаться ему на глаза в таком виде. Быстро сбросив мокрую грязную одежду, я переоделась в домашнюю секунд за десять до того, как в комнату вошла мама.

– О, ты уже дома? Как удачно. Пойдем на кухню, сегодня у нас будет первый семейный ужин.

– Какой ужин? ― ошарашенно спросила я.

– Семейный. Мы будем ужинать всей семьей.

– Это как?

Мама закипала, но все же терпеливо пояснила:

– Семейный ужин ― это когда все члены семьи собираются за обеденным столом на общую трапезу.

– Но… Это же глупость! ― заныла я. Не хочу никаких семейных ужинов, только не сегодня! ― Ну, мам… Мы всю жизнь ели когда и где кто хочет. Почему сегодня мы должны есть все вместе? Мы все даже на кухню не поместимся!

– Поместимся. Такие ужины очень важны для сплочения семьи и формирования добрых воспоминаний, ― сказала мама заученную фразу, явно вычитанную в какой-то дурацкой книжке по семейной психологии.

Я с тоской поплелась на кухню. Мы с мамой нарезали салат, разложили по тарелкам котлеты с картошкой. Кое-как уместились на шестиметровой кухне вшестером. И вот, бодрым голосом папа спросил:

– Ну, у кого какие новости? Кто чем занимался? ― Все молчали. ― Хорошо, начнет папа. У меня два новых клиента в один день.

Никакой реакции.

– Это большая редкость, ― добавил папа.

Никакой реакции.

– Так. Быстро похлопали папе, кто не похлопает, получит фирменных папиных люлей с маслом. ― Папа вспылил.

– Где?? Я хочу! Я хочу люлей! И масла побольше! ― вскочил Славик.

Я положила руку на голову братцу, заставляя его опуститься обратно на стул.

– Хлопай, Славик. Громче.

Мама задорно захлопала в ладоши.

– Ура! Поздравляем папу!

Славик, смотря на маму, тоже захлопал.

– Кто следующий? ― спросила мама. ― Смелее! Мы можем делиться радостями и неудачами прошедшего дня, помогать друг другу. Каждый может высказаться, а другие его выслушают и поддержат. Даша?

– Я убила главаря банды бритоголовых, ― сказала я, меланхолично размазывая по тарелке картофельное пюре.

Повисла тишина. Через некоторое время мама бросила вилку и в сердцах сказала, обращаясь к папе:

– А я говорила, что ничего не выйдет. Даша всегда все портит, любую нашу идею поднимает на смех. Очень смешно, Даша! ― Мама повернулась ко мне. ― Из тебя так и лезет подростковое высокомерие, но не надо выплескивать яд при каждом удобном случае.

– Да ладно, ладно. ― Я подняла руки в знак примирения. ― Спокойно, мам. Я только за, поддерживаю эту вашу идею по сплочению семьи. Просто пошутила. Окей. Как прошел мой день? С Тошкой купались на речке, загорали, а потом ходили на поле собирать зверобой.

– Это хорошо, только не переусердствуй с солнцем, ― предупредила мама, обрадованная, что я играю по ее правилам. ― Загар вреден для кожи. Оля?

– Дочитала «Гарри Поттера», ― ответила сестра.

– Молодец! Катя? ― спросил папа.

– У моей Барби вылетела нога. Пыталась ее вставить.

– Какая жалость. Ну ничего, мы ее починим. Славик? Как прошел твой день? ― продолжил папа.