Отель «Раффлз» - Рю Мураками Страница 14

— Так что же в ней все-таки странного?

Уже дома Мэт снова заговорила об этой женщине.

— Ну, я не настолько долго общался с нею, так что вряд ли отвечу на этот вопрос, — произнес я довольно неопределенно.

Квартиру, где мы находились, я снимаю с прошлого лета. До меня здесь жил высокопоставленный офицер японских Сил самообороны, а еще раньше здесь размещался отель для зажиточных иностранных туристов.

Здесь мы и жили с Мэт. Поскольку следующей весной она собиралась вернуться в Нью-Йорк, ей было проще жить у меня, чем в гостиничном номере. Ей пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы найти отель, где в стоимость номера был бы включен молодой японец с легким нравом, который не осложнит ей жизнь в будущем и который, помимо прочего, отлично умеет делать приветливую мину на лице.

Конечно, у нее не было ни малейшего намерения выйти за меня замуж. Она часто говорила мне, что любит меня, и мне кажется, что она не лгала. Многие девушки смотрят на любовь точно так же. Я знавал одну, похожую на Мэт. Она приезжала ко мне с Ибицы. Еврейка, родившаяся в Швейцарии, она была дочерью банкира, представителя высших слоев буржуазии. Училась она частным образом, только у специально приглашенных преподавателей, но в пятнадцать лет она сбежала из дома и стала путешествовать по разным курортам — Ривьера, Форт-Лодердэйл, Акапулько, Ибица. Стиль ее жизни заключался в том, чтобы спать с мужчинами различных цветов кожи. С ней я ездил на Бали, Кота-Кинабалу и еще на Мальдивы. Эта девушка ни в чем не испытывала недостатка. Нельзя сказать, что она легкомысленно относилась к таким вещам, как верность, или была аморальным человеком, нет, напротив, на сей счет она была почти щепетильна. Такие, как она, познали в жизни все: секс, наркотики, алкоголь, высокую кухню, но ничто из перечисленного не смогло их погубить. Она хотела преуспеть в жизни, оставаясь свободной. Она говорила мне: «Мораль, верность — это оружие, к которому прибегают только те, кто не познал наслаждения. Но, как мне кажется, это потому, что я еще молода. У меня много знакомых женщин постарше, которые похожи на меня, но все они в конце концов стараются ухватиться за кого-то».

Странно, но что-то тянет меня к таким барышням. Моя первая любовь была активисткой группы в колледже. Ей только-только исполнилось четырнадцать, но она обожала проводить ночи напролет на дискотеке, куда ходили чернокожие американские солдаты с базы Йокосука. Девушка, лишившая меня невинности, бросила школу и отправилась в Индию, а затем в Пакистан. Там она неоднократно подвергалась насилию, после чего перебралась в Америку, где снова пошла учиться, чтобы стать впоследствии адвокатом.

Когда я говорю, что меня тянет к таким девицам, на самом деле я хочу сказать, что они мне нравятся. Иногда я спрашиваю себя: а не была ли моя мать такой же? На самом деле нет, я это знаю. Я ведь из тех, кто любит сам докапываться до сути. Но мне хочется думать, что она была такой в другой жизни, я даже уверен в этом, что была…

«Так что же такого странного в этой актрисе?» — не отставала от меня Мэт. Эта история не дает ей покоя. И не потому, что она боится, что я влюбился в ту женщину. За исключением двух или трех случаев, как, например, с той девушкой с Ибицы, я не сплю со своими клиентами, и Мэт это отлично знает. Ее интересует не характер моих отношений, а сама личность актрисы.

Меня не очень-то обеспокоило, что она не пожелала отвечать на мой вопрос. Но вот что меня сбило с толку и удивило: когда мы подъехали к отелю, я показал ей на вывеску и произнес: «Вот мы и в «Раффлз»». С этими словами я взглянул в зеркало заднего вида, чтобы посмотреть на ее реакцию, и тут заметил, что она плачет. Мне часто приходится встречать плачущих людей, но здесь я впервые увидел, как человека сотрясают неслышные рыдания, причем без видимых признаков печали на лице. Я бы сказал, что она плакала… равнодушно. Когда мы вошли в холл, она почти успокоилась, но сердце все равно тревожно билось у меня в груди. «Э-э, она сюда приехала отнюдь не в отпуск», — подумалось мне.

Пока я оформлял документы, актриса рассматривала длинную стойку, на которой рядами выстроились стаканы с коктейлем «Сингапур Слинг», и картины на мраморных стенах холла, изображавшие виды гостиницы в девятнадцатом столетии вместе со знаменитым Баром писателей.

Мы двинулись в сторону «Кеннедиз-сьют» через коридор, окна которого выходили в пальмовый сад, а я никак не мог понять, почему она выбрала именно этот отель. В Сингапур она приехала на одну неделю. Да, конечно, в «Раффлз» своя особая атмосфера, которой нет в других гостиницах. Лонг Бар, Бар писателей, Тиффани Рум, Гриль Рум превратились в туристические достопримечательности, и вызывают прилив ностальгических чувств. Во внутреннем дворике среди пальм я заметил нескольких гостей, приехавших ощутить дух старой британской колонии, который еще сохранился в этом уголке Юго-Восточной Азии. Богатый бизнесмен из Гонконга с внучкой, пятидесятилетний мужчина англосаксонского типа в компании четырех бостонцев, британский джентльмен таких огромных габаритов, что трудно себе представить (казалось, еще минута, и он бросится к своей печатной машинке; видимо, он воображал себя Сомерсетом Моэмом), несколько пожилых азиатов — любителей литературы… В их проживании в «Раффлз» был какой-то смысл… но актриса?

Что-то или кто-то ей очень дороги в Сингапуре. Едва только она оказалась здесь, как невольно расплакалась. Конечно, она пыталась сдержаться изо всех сил, стесняясь меня. Да, только вот в чем загвоздка: по внешности ее можно было подумать, что в ней нет ни грамма того, что называется сентиментальностью или чувствительностью. А «Раффлз» не очень подходит для людей, не обладающих такими качествами.

— Вот и «Кеннедиз-сьют». Перворазрядный номер, очень престижный, рядом с комнатами, где любил останавливаться Сомерсет Моэм.

На мои пояснения актриса кивнула, словно хотела сказать: «Понятно». Она чем-то напоминала какого-нибудь болвана-клерка, который первый раз в жизни попал в Британский музей и с отсутствующим видом слушает объяснения гида.

— Здесь также неоднократно останавливалась Ава Гарднер. Говорят, что однажды она забыла на постели свои черные панталоны.

Я говорил все это, отчасти надеясь увидеть ее реакцию на мои слова, но преуспел в том мало. Актриса прекратила кивать как болванчик и посмотрела на меня, словно собираясь спросить, откуда я выкопал такие скучные анекдоты.

— Что вы решили с обедом?

Некоторые гости по приезде желают сразу приступить к осмотру достопримечательностей, другие намереваются отправиться за покупками, но одиноко путешествующая состоятельная дама, как правило, сначала хочет отдохнуть, а потом обедает. Иногда кое-кто из женщин меняет свои планы ввиду моей авантажной наружности и приятной физиономии — результатов упорного труда. Но эта актриса ответила так:

— Я устала и хочу спать.

Спать? Но сейчас четыре часа дня! — изумился я. Но с другой стороны, я почувствовал облегчение. Эта женщина стала меня утомлять, и мысль о совместном с ней обеде не вызывала у меня особого восторга.

— Хорошо. Тогда я приеду за вами завтра к девяти часам утра.