Окончательное решение, или Разгадка под занавес - Майкл Чабон Страница 14
Окончательное решение, или Разгадка под занавес - Майкл Чабон читать онлайн бесплатно
Приступ сухого кашля, очевидно, был призван скрыть смешок.
— Кстати, ваш юный коллега, инспектор Беллоуз, как раз отрабатывает версию Паникера-старшего, — хмыкнул полковник.
— А что прикажете ему делать? — пожал плечами старик.
— Но это же чушь! Викарий вроде розы разводит…
— Чушь, говорите? Озлобленный, разочарованный ревнивец, убивающий человека, которого он заподозрил в любовной связи со своей женой, — это, по-вашему, чушь? А немецкий шпион-диверсант с заданием взять попугая живым — это, на ваш взгляд…
— Ну, допустим, — раздраженно сказал полковник. Щеки его пылали. Он сидел, устремив взгляд в пустой стакан. — Но посудите сами, разве мы на их месте не поступили бы точно так же?
Очевидно, соединительные нити, поддерживавшие естество полковника, вдруг ослабли. Но старик сомневался, что дело тут в мутном стакане с виски. Со времен Большой игры и первых раскатов канонады при Монсе ему был отлично знаком весь цвет британской разведки. Увы, в конечном счете деятельность спецслужб выродилась в банальную «зеркальную работу»: транспозиции, отражения, повторы. А смотреться в зеркало всегда ой как невесело.
— Если бы в распоряжении противника оказался попугай, до кончика хвоста набитый нашими морскими кодами, мы что, не пытались бы любыми способами вернуть его? — Полковник поднял глаза. В его ухмылке читалось глумление и над собой, и над своим ведомством. — По крайней мере, если не вернуть, то хоть зажарить живьем.
Он поднялся с самого жесткого стула в доме и выпрямился. Крепеж солдатского корпуса издал деревянный хруст. Бросив последний взгляд на бутылку виски, полковник проследовал к двери.
— Мы делаем все возможное, чтобы победа в войне не досталась врагу, — отчеканил он с порога. — И ученый попугай в этом деле — отнюдь не самая невероятная ставка.
— Я дал слово найти Бруно, — ответил старик. — И я сдержу его.
— Если вам это по плечу, — вздохнул полковник, — то родина скажет вам спасибо и все такое прочее.
Едва он приоткрыл дверь, как длинные лучи послеполуденного солнца хлынули в комнату и до старика донеслось гудение пчелиных городов. Даже свет был медовым. В припаркованном за оградой авто встрепенулся водитель, двигатель черного лимузина тоже пробудился к жизни.
— Но если я найду попугая, то верну его только мальчику.
Прозвучало это куда более вызывающе, чем он рассчитывал, и собственный голос — писклявый и надтреснутый — ему не понравился. Он тут же пожалел, что открыл рот. Гость наверняка примет сказанное за фанфаронство старого маразматика.
Человек из Лондона потемнел лицом и вздохнул не то с горечью, не то с восхищением, потом качнул головой вправо-влево, всего один раз, но очень твердо, так что старик мгновенно понял, что для наложения вето в ходе рабочего процесса одного подобного движения более чем достаточно. Потом он достал листок бумаги и огрызок синего карандаша, нацарапал телефонный номер и аккуратно вставил бумажку в щель рассохшегося косяка. Прежде чем закрыть за собой дверь, он обернулся. На лице его играла странная мечтательная улыбка.
— Интересно, каковы на вкус попугаи? Пробовать не доводилось?
Островерхие крыши деревянных ульев, выстроившихся в ряд по южной стороне участка, делали их похожими не то на маленькие пагоды, не то на свадебные торты, белые и многоярусные. Тот, где аж с 1926 года, если память ему не изменяла, обитала одна и та же пчелиная семья, он мысленно называл «старым ульем». В нем из поколения в поколение заправляли сильные, плодовитые матки — «царицы». Для него этот улей олицетворял британскую древность, такую же, как мощи меловых уступов Саут-Даунса. Сегодня, как и каждое лето, а их минуло семнадцать, ему предстояло похитить из «старого улья» мед.
В ночь накануне откачки он до четырех утра читал «Практическое пчеловодство» Дж. Г. Диггеса, потом часок поспал вполглаза, пока не почувствовал, что пора вставать. Будильник ему был ни к чему. Чуткий сон, которым он всю жизнь отличался, под старость сменился хронической бессонницей. Если вдруг удавалось заснуть, в голове клубились загадки и алгебраические задачки, будоражившие мозг, так что, в целом, он предпочитал бодрствование.
Все почему-то тянулось медленнее, чем обычно: утреннее омовение, кофе, первая за день трубка. Стряпать сам он так и не научился; младшенькая из семейства Саттерли, помогавшая ему по хозяйству, раньше семи никогда не приходила, но к этому времени он уже будет по горло занят своими ульями. Так что есть он не стал. Но даже без возни с завтраком, после того как он выдержал ежедневную туалетную баталию, вымыл сухопарые конечности, задраил все отверстия в защитном костюме, натянул башмаки на резиновом ходу и нахлобучил шляпу с сеткой, то, к великому своему раздражению, увидел, что солнце стоит уже довольно высоко и светит вовсю. День обещал быть жарким, а пчелы на жаре ой как злы. Правда, пока в воздухе все еще чувствовалась ночная прохлада, на вершинах холмов лежал туман и крепко пахло морем. Последние пять праздных минут были отданы трубке. Утренний холодок, крепчайший табак, дремота последних дней лета, отяжелевшие от меда пчелы, — все это до истории с попугаем составляло основные радости его жизни. Животные радости, как он сам признавал. И прежде ему недоступные.
Резиновые подошвы скрипели, когда он шел по траве в сарай за орудиями взлома, скрипели, когда ковылял через двор к ульям. Уже с полдороги ему ударил в нос маслянистый запах верескового меда. В этом году вереск уродился на славу. Семейство Саттерли могло радоваться: по раз и навсегда заведенному обычаю продавали его мед именно они, причем с прибылью, а вересковый мед ценился в три раза дороже простого цветочного.
Вот, наконец, и «старый улей». Старик стоял перед ним, сжимая в руках испарительную раму и бутылку бензальдегида с притертой пробкой. Улей почивал в обреченной безмятежности, словно отсыпающийся после праздничного разгула город, на который с вершины холма жадно смотрит изготовившееся войско гуннов. Старик глубоко затянулся и, опираясь на раму, чтобы не упасть, стал медленно опускаться на землю. Из круглых врат обреченного города выползли две рабочие пчелы.
— С добрым утром, барышни, — сказал он, а может, только подумал.
Из приложенных к летку губ вырвался могучий табачный выхлоп редкостного зловония и хлынул внутрь. Его пчелы и так были воспитаны в похвальном послушании, но, когда речь шла о краже у них меда, вряд ли стоило искушать судьбу. Его излюбленный сорт табака обладал замечательным усмиряющим действием, никакой дымарь с ним не сравнится. «Британский вестник пчеловода» даже опубликовал его заметки на этот счет.
С усилием вздернув себя на ноги, он приготовился к тому, чтобы снять магазинную надставку улья с тучными, запечатанными воском сотами. Это было нелегким делом. Год от года магазин становился все тяжелее и тяжелее. Он живо представлял себе, как где-нибудь на середине дороги между крытой задней верандой, где стояла медогонка, и пасекой он оступится, и у него подломятся ноги: хруст костей, треск расколотых рамок, истекающие медом лопнувшие соты на земле. Сама по себе смерть его не страшила, но ему столько лет удавалось ее избегать, что за давностью срока избежания он начал ее опасаться. Более всего он боялся умереть при каких-нибудь малопочтенных обстоятельствах, например на туалетном стульчаке или за завтраком, уронив лицо в тарелку с овсянкой.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии