Что я натворила? - Аманда Проуз Страница 14

Она знала, что внешний мир видел в ней счастливую Кэтрин Брукер, которая живет полной жизнью в огромном доме с двухсотлетней историей и у которой идеальная семья и светлое будущее. Многие завидовали жизненному укладу Кэтрин, ее положению в обществе и материальному состоянию. Не говоря уже о том, что она ухитрилась отхватить самого Марка Брукера — этим Кэтрин точно прибавила себе значимости в глазах местных дам. Женщину забавляло, что все вокруг ей завидуют, зная — окажись они на ее месте всего на сутки, тут же устремились бы наутек, цепляясь за камни, сдирая кожу на коленях, карабкались бы по стенам и окровавленными руками рыли бы фундамент, лишь бы только выбраться отсюда. Любой нормальный человек совершил бы что угодно, чтобы освободить себя от такой «жутко» прекрасной жизни, которую вела Кэтрин.

Из-за того, что особняк Брукеров принадлежал академии, находился на ее территории и даже прилегал к одному из корпусов, Кэтрин не могла в полной мере считать этот дом своим. Собственно, так оно и было — он и был для нее совершенно чуждым. Большую часть времени Кэтрин скорее была кем-то вроде его куратора, чем хозяйки. Особенно тщательно она чистила старинный камин, древние окна и чудный двухсотлетний паркетный пол. Словно кто-то собирается вынести вердикт о социальной благонадежности Кэтрин, основанный исключительно на том, как она обращалась с вверенной ей жилплощадью. Разумеется, она правильно думала на этот счет — если бы не произошло более значительное и несколько более шокирующее событие, по сравнению с которым чистота окон в ее доме и отсутствие в нем пыли померкли окончательно.

Когда они переехали в этот дом, дети были совсем крохами, и им потребовалось время, чтобы привыкнуть к планировке. После ванны Лидия уже не вышагивала по дому в голом виде, потому что могла попасться на глаза какому-нибудь из преподавателей или студентов, пришедшему без приглашения к Марку. А Доминику пришлось попрощаться со своими любимыми домашними цыплятами, Наджетом и Киевом; они все время норовили отправиться поклевать на поле для крикета, чем весьма раздражали местных любителей в него поиграть.

Сейчас «крохи» уже были в подростковом возрасте. Лидии исполнилось пятнадцать, а Доминику шестнадцать. Быть детьми директора академии — непросто: ты либо самый популярный, либо тебя ненавидят все и вся, причем по совершенно дурацким причинам. К счастью для Лидии и Доминика Брукер, к моменту назначения их отца директором они уже успели проучиться в Маунтбрайерз достаточно времени, поэтому к ним все относились хорошо. Не мешало и то, что они оба были юны и красивы. От Кэтрин и дочь, и сын унаследовали стройную фигуру и хорошее телосложение, а от Марка — красивое лицо с ярко выраженными скулами. Забавные, современные, с чувством юмора, Доминик и Лидия пользовались всеобщей любовью.

Конечно же, в подобных условиях Марк Брукер просто расцветал — неизменно в своем репертуаре, готовый устроить шоу по первому требованию. Постоянно шутил со студентами, а с коллегами был весел и дружелюбен. Он успокаивал родителей, пожимая руку богатым папашам и болтая о всяких мелочах с идеально причесанными и густо намазанными тональником мамашами. Марк полностью контролировал все в своей жизни, этакий счастливец.

А вот Кэтрин, с тех пор как переехала в этот огромный дом, почувствовала себя еще больше загнанной в угол. До повышения Марка, когда они жили в арендованном жилье в Финчбери, она могла оставаться вне поля его зрения хотя бы днем. До момента возвращения мужа с работы никто не наблюдал за ней, не контролировал, как и что она делает, что надела, как говорит или ест, с кем общается, когда приходит и уходит. Когда же Марка сделали директором Маунтбрайерз, вместе с местом жительства Кэтрин изменился и ее жизненный уклад; теперь и ее обязанности, и те вещи, которые она могла себе позволить, изменились очень сильно. Кэтрин существовала в ощущении постоянного контроля со стороны мужа. Слово «существовала» как нельзя более подходило с жизненной ситуации Кэтрин, — глагол «жить» означал бы, что у нее есть жизнь, а это было совсем не так. У Кэтрин не было жизни вообще никакой.

Кэтрин выбросила остатки завтрака в мусорное ведро и загрузила посуду в посудомоечную машину, вспомнив отчего-то о том июньском раннем утре девятнадцать лет назад. Тогда ей был двадцать один год, а ее сестре Франческе — девятнадцать. Они обе все еще жили со своими родителями, в соседних комнатах в тесном двухквартирном доме.

Кэтрин прокралась в комнату Франчески и осторожно потрясла ту за плечо. Будить сестру ей не хотелось, но она знала, что если не поделится своей новостью, то, вероятно, взорвется.

— Франческа, ты спишь?

— Мммммммм… Уходи… — пробормотала Франческа.

— Просыпайся! Мне правда нужно тебе кое-что сказать. Это важно!

Даже будучи в полубессознательном состоянии, по тону своей сестры Франческа поняла, что сопротивление бесполезно. Она протянула руку к тумбочке и включила стоящую на ней лампу.

— Кэти, молись, чтобы это было что-то важное!

Потирая глаза, она сосредоточилась на покрасневшем лице сестры.

— Ну, не молчи уже!

Раздраженное замечание Франчески испортило момент, но Кэтрин все же продолжила:

— Угадай?

— Что еще?

— Франческа, ты должна угадать! Давай!

— Господи, Кэти, теперь ты меня просто бесишь! Мы больше не дети, и сейчас гребаные три часа ночи. Мне в шесть на работу. Итак, или ты сейчас же скажешь, почему разбудила, или свалишь и оставишь меня в покое!

— Ладно, мисс Злючка. Так вот — ты не поверишь, но Марк сегодня сделал мне предложение!

Кэтрин захлопала в ладоши, и в комнате повисла минутная тишина. Франческа нащупала на тумбочке свои очки и тут же нацепила их на переносицу. Она наклонилась вперед, как будто улучшившееся зрение помогало ей сосредоточиться.

— Марк? Сделал предложение? — спросила она.

— Да! Не верится, так ведь? — улыбнулась Кейт.

Франческа поразмышляла пару секунд.

— Честно говоря, нет. Я думала, ты сейчас скажешь, что вы переспали.

— О боже, Фрэн, какая ты грубая! Разве предложение — это не чудесно?

— Эмм, дорогая? Не знаю.

— Что значит «не знаешь»?

— Я имею в виду… Послушай, Кэти, я люблю тебя, но ты немного напоминаешь мне персонажа из романа «Великолепная пятерка», который не хочет взрослеть. И хотя я твоя младшая сестра, мне всегда казалось, что мой долг — защищать тебя от всего. Так думают и родители, — сказала Франческа.

— Что? — для Кэтрин новостью было не столько то, что ее считала полной идиоткой Франческа, а то, что таковой ее, оказывается, считали и родители.

— Да, вроде как. А этот Марк… Здорово, что ты так счастлива, но это твой первый парень, ты знаешь его только пять минут, вы даже не… Ну, ты поняла… А ведь секс очень важен!

— Ой, какая чепуха. Ты так говоришь, как будто секс важнее самих отношений!

— А разве нет? Ладно, не смотри так, я шучу. Я счастлива, если ты счастлива, но мне не кажется, что стоит сразу бросаться в омут с головой.