Силиконовая любовь - Микаэла Джойя Страница 14

«Я тебя обожаю. Марк»

Николя долго стоял перед офисом Президента, испытывая противоречивые чувства, среди которых доминировало сомнение. Посмотрел на часы: было уже 8.30. Решительно шагнул в сторону входной двери, назад дороги не было.

— Я Николя д’Орлеак. Вы не могли бы доложить Президенту, что мне нужно срочно с ним поговорить, — обратился он к секретарю. Девушка набрала номер, прошептала неразборчивые слова в трубку и с формальной улыбкой на лице предложила Николя подняться на восьмой этаж. У лифта молодого человека ожидал охранник. Он проводил посетителя в приемную Президента.

— Я доложу о вас Даниэлле. Присаживайтесь. Хотите что-нибудь выпить?

Николя отказался. Охранник ушел, а молодой человек подошел к окну: покрытое тучами небо грозило разразиться дождем. Эта серая картина за окном была зеркальным отражением его настроения. Пять, десять, пятнадцать минут… Вошла Даниэлла. Она знала Николя с самого раннего детства, поэтому, несмотря на формальность обстановки, не смогла удержаться и обняла его.

— Ты пришел так рано и без предупреждения?! Наверное, у тебя есть на то серьезные причины? — секретарь под профессиональной маской пыталась скрыть неловкое замешательство. — Сегодня адский день, но для тебя, ты же знаешь, он всегда найдет время, хотя сейчас может уделить тебе только десять минут.

Николя следовал за Даниэллой по длинному коридору с темно-синими велюровыми стенами и мраморным полом. Постучались в массивную дверь из красного дерева, вошли в кабинет. Президент сидел за письменным столом. Кивком головы он пригласил Николя присесть. Его взгляд сразу же уловил что-то странное в поведении молодого человека: неуверенность в походке, неестественно напряженное выражение лица, робкие движения. Казалось, их близкие, почти семейные отношения лопнули как мыльный пузырь.

— Я в таком дерьме! Мне нужна твоя помощь, — не сдержался Николя.

Его плечи обвисли, голова поникла, как будто он вложил в эти слова всю свою физическую силу.

Президент молча смотрел на молодого человека: темные круги под глазами, небритые щеки — все свидетельствовало о переживаниях и о бессонной ночи.

Телефонный звонок прервал напряженное молчание. Президент поднял трубку и резко произнес:

— Я же сказал не соединять меня ни с кем в течение десяти минут.

Нервным жестом положил трубку и обратился к Николя:

— Сколько я еще должен ждать, пока ты решишься объяснить мне, что у тебя произошло?

— Я не знаю… Мне плохо… Я чувствую, что моя жизнь рассыпается, как карточный домик.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

— Сначала я узнаю, что мой отец умер не от инфаркта, а от передоза… Вчера я застаю свою мать с одним типом с телевидения… Представь, он чуть старше меня, и к тому же они курили гашиш. Не могу поверить, что эта женщина моя мать!

Президент слушал исповедь Николя с невозмутимым выражением лица, стараясь держать себя в руках, чтобы не выяснять подробности случившегося. Кризис между ним и Джоанной был очевиден, и этот парень внес немалую лепту в крах их отношений. С одной стороны, он понимал, что Джоанна переживает из-за охлаждения в их отношениях, но чтобы сразу броситься в объятия другого мужчины — это непростительно! Что касается Николя, было еще рано раскрывать перед ним все карты. Наоборот, правильнее будет охладить его пыл:

— Тебе не кажется, что ты слишком предвзято относишься к своей матери? Она привлекательная и, заметь, незамужняя женщина, которая имеет право на свою личную жизнь. Это естественно, что у нее есть поклонники.

Казалось, Николя его не слушал, он думал о своем. Сквозь его эгоистичные переживания не прорвалось ни малейшего угрызения совести из-за того, что он стал доносчиком по отношению к своей матери.

— Представляешь, все эти годы меня пичкали враньем? Бабушка сказала, что одной из причин, которые довели отца до смерти, была та, что мать его не любила.

Замолчав на мгновение, он, взвешивая каждое слово, добавил:

— Бабушка уверена, что мать всегда любила другого мужчину.

Президент был растроган этими словами, несмотря на то что не мог дождаться завершения разговора, не предвещавшего ничего хорошего. Он понимал, что рискует услышать вопросы, отвечать на которые не имеет ни малейшего желания. Президент встал, всем своим видом выражая желание прекратить разговор.

— Скажи, что я могу сделать для тебя?

— Я хочу уехать отсюда. У тебя есть знакомые в Гарварде? Скоро начнутся летние курсы для иностранцев… ты можешь меня устроить?

Президент вздохнул с облегчением: конкретное дело дало ему почувствовать твердую почву под ногами, в то время как сентиментальные истории выводили из равновесия. Для него попросить об одолжении ректора не представляло никаких проблем, тем более что несколько недель назад он перечислил университету крупную сумму денег для стипендиальных поощрений некоторых студентов.

— Можешь считать, что вопрос решен.

В дверь постучала Даниэлла:

— Извините, месье Президент, на связи секретарь министра финансов. Она звонила уже три раза. Настаивает, что вопрос чрезвычайно срочный.

— Сначала соедините меня с профессором Фредманом из Бостона.

Для Президента не было ничего невозможного: курсы начинаются на следующей неделе, и Николя уже зачислен в студенты.

— На какой день заказывать билеты в Бостон? — спросила Даниэлла.

— На ближайший рейс, — ответил Николя.

— Вот видишь, любую проблему при желании можно решить, — по-отцовски сказал Президент.

Николя поблагодарил. Прежде чем попрощаться, он, под влиянием запоздалых угрызений совести, попросил не рассказывать матери об их разговоре.

— Я привык к секретам. Считай, что я забыл обо всем, — заверил его Президент. — Рассчитывай на мою помощь, что бы ни случилось. Надеюсь, разлука с матерью будет полезна для вас обоих. Взгляд издалека позволит тебе увидеть проблему в истинном свете.

Николя вышел в сопровождении Даниэллы. Когда дверь за ними закрылась, Президент вернулся в свое кресло и облегченно вздохнул. Несмотря на начало рабочего дня, он был выжат как лимон: разговор с Николя оказался более утомительным и нервным, чем любое заседание.