Чудо - Эмма Донохью Страница 14

– Я ничего не знаю про журналиста, мистер Рейли.

Сюртук фотографа был чем-то заляпан.

– Встань, пожалуйста, около этих красивых цветов, – сказал он Анне.

– Если придется долго находиться в одном положении, может быть, ей лучше сесть? – спросила Либ.

Она сама один раз позировала для дагеротипа в группе медсестер мисс Н., и это занятие показалось ей утомительным. Через несколько минут от начала одна непоседливая девушка слегка пошевелилась, все изображение смазалось, и пришлось начинать заново.

Рейли хохотнул и на несколько дюймов передвинул камеру, установленную на штативе с колесиками.

– Перед вами мастер современного мокрого процесса. Мне потребуется на это три секунды. Не более десяти минут от затвора до пластины.

Анна стояла там, где ее поставил Рейли, у консоли, положив на нее правую руку рядом с вазой шелковых роз.

Фотограф наклонил зеркало на подставке, так что прямоугольник света упал на лицо Анны, потом нырнул под черное покрывало, наброшенное на камеру.

– Подними глаза, девонька. На меня, на меня.

Взгляд Анны неуверенно блуждал по сторонам.

– Посмотри на публику.

Для девочки это значило еще меньше. Ее взгляд остановился на Либ, и она чуть улыбнулась, хотя Либ не улыбалась.

Рейли высунулся из-под покрывала и вставил в аппарат деревянный прямоугольник.

– Теперь замри. Не шевелись. – Он снял с линзы латунную крышку. – Раз, два, три… – Потом быстрым движением вернул ее на место и откинул с глаз сальные волосы. – Можете идти, дамы.

Толкнув дверь, фотограф выскочил из фургона, потом снова забрался туда с ведром вонючих химикалий.

– Почему вы держите это на улице? – взяв Анну за руку, спросила Либ.

Рейли дергал за шнуры, по очереди опуская жалюзи на окнах, отчего в фургоне стало темно.

– Опасность взрыва.

Либ подтолкнула Анну к двери.

Выйдя из фургона, девочка глубоко вдохнула и посмотрела в сторону зеленых полей. На улице она выглядела еще бледнее, на виске проступала голубая жилка.

В спальне девочки день тянулся бесконечно. Анна шептала молитвы и читала свои книги. Либ принялась читать скучную статью про грибок из журнала «Круглый год». Анна выпила еще две ложки воды. Они сидели всего в нескольких футах друг от друга. Время от времени Либ бросала на девочку взгляд поверх страницы. Странно чувствовать себя настолько привязанной к другому человеку.

Либ не могла даже сходить в туалет, пришлось воспользоваться ночным горшком.

– Тебе тоже нужно, Анна?

– Нет, спасибо, мэм.

Либ оставила горшок у двери, прикрыв его тряпкой. Она с трудом сдерживала зевоту.

– Хочешь прогуляться?

– А это можно? – оживилась Анна.

– Конечно, если я пойду с тобой.

Либ хотела проверить выносливость Анны, посмотреть, мешают ли девочке двигаться отеки на ногах. Кроме того, ей нестерпимо было оставаться в этой тесной комнатушке.

На кухне Розалин О’Доннелл на пару с Китти снимали ситечками сливки с молока. По виду горничная была раза в два меньше хозяйки.

– Тебе что-нибудь нужно, детка? – спросила Розалин.

– Нет, спасибо, мамочка.

Пища, подумала Либ, необходимая вещь для каждого ребенка. Разве кормление ребенка с первых дней жизни – не главное занятие матери? Худшее огорчение для женщины – это когда ребенка нечем накормить. Или видеть, как ребенок отворачивает маленький рот от еды.

– Мы пойдем прогуляемся, – сказала ей Либ.

Женщина прихлопнула жирную муху и вернулась к своему занятию.

Существуют лишь два возможных объяснения безмятежности ирландки, решила Либ. Или она настолько уверена в Божественном вмешательстве, что не беспокоится за дочь… или знает, что девочка тайком получает еду.

Анна шла, шаркая ногами и тяжело ступая в мальчишеских ботинках, и, когда переносила вес с одной ноги на другую, слегка пошатывалась.

– Ты укрепляешь шаг мой, – пробормотала она, – да не колеблются ноги мои.

– У тебя болят колени? – спросила Либ, когда они шли по тропинке мимо суетливых коричневых куриц.

– Не особенно, – подставляя лицо солнцу, ответила Анна.

– Это все поля твоего отца?

– Он берет их в аренду, – уточнила девочка. – У нас нет своих.

До сих пор Либ не видела никаких наемных работников.

– Он сам делает всю работу?

– Ему помогал Пэт, когда был с нами. Здесь растет овес, – сказала Анна.

В поле, покосившись, стояло перепачканное пугало в коричневых штанах. Похоже, на нем старая одежда Малахии О’Доннелла.

– А на том поле заготавливают сено, но дожди всегда его портят.

Либ показалось, что она узнала низкие растения с зелеными листьями: вожделенный картофель.

Дойдя до проулка, они свернули на тропу, уводящую от деревни, по которой Либ еще не ходила. Какой-то дочерна загорелый мужчина с рассеянным видом чинил каменную стенку.

– Бог в помощь, – молвила Анна.

– И вам тоже, – откликнулся он.

– Это наш сосед мистер Коркоран, – прошептала она Либ.

Наклонившись, Анна сорвала коричневатый стебель со звездообразным цветком. Потом высокую траву с тускло-фиолетовым верхом.

– Любишь цветы, Анна?

– О да! Особенно лилии, конечно.

– Почему «конечно»?

– Потому что это любимые цветы Девы Марии.

Анна говорила о Святом Семействе так, словно это ее родственники.

– Где ты могла видеть лилии? – спросила Либ.

– На картинках, много раз. Или водяные лилии на озере, хотя они не такие. – Присев на корточки, она погладила мелкий белый цветок.

– Что это?

– Росянка, – ответила Анна. – Посмотрите.

Либ всмотрелась в круглые листья на стеблях. Они были покрыты чем-то наподобие липкого пуха с черными крапинками.

– Росянка ловит насекомых и всасывает их, – прошептала Анна, словно боясь побеспокоить растение.

Неужели ребенок прав? Очень интересно, но и страшно тоже. Похоже, у девочки есть тяга к науке.

Поднявшись на ноги, Анна покачнулась и глубоко вздохнула.

Голова закружилась? Не привыкла к физическим нагрузкам, подумала Либ, или ослабла от недоедания? Если даже ее голодание – надувательство, это не означает, что Анна получает полноценное питание, необходимое для подрастающей девочки. Эти выпирающие лопатки говорят о недоедании.

– Может быть, пора возвращаться? – предложила Либ.