Женская собственность - Валентин Черных Страница 14

— Ее муж был армянином?

— У нее и любовники все больше кавказцы были. Кавказцам нравятся блондинки.

— Она разве блондинка?

— Она то блондинка, то рыжая. Какая она сейчас, я не знаю. Вы знаете, почему она отсюда уехала?

— Откуда мне знать…

— Некрасивая история получилась. В транспортной прокуратуре работает Света, выпускница нашей школы. Закончила юридический факультет, помощник прокурора, двое детей, а Лида решила увести ее мужа, отца двух ее прелестных девочек. Вся наша школа, да и не только школа, но и прокуратура и вообще весь поселок встали на дыбы, а педагогический совет школы потребовал, чтобы она уволилась из школы и уехала из поселка.

Учительница, вероятно, что-то уловила в его реакции на ее разъяснения и спросила:

— Это ваш друг женится или вы?

— Я, — ответил он и спросил: — Неужели в ней нет ничего хорошего?

— Наверное, есть, если к ней так липнут мужики…

На следующий день он вернулся в совхоз. Она зашла к нему в мастерские, не могла, вероятно, дождаться вечера.

— Ты был в поселке, где я работала? — спросила она.

— Получал детали на станционном складе.

— И с кем познакомился?

— С начальником склада.

— Жена начальника работала в нашей школе, впрочем, она и сейчас работает. И как она отзывалась обо мне?

— По-моему, она тебя не любит.

— Что она рассказывала обо мне?

— Она в основном расспрашивала.

— И что ты ей отвечал?

— Что ты живешь замечательно.

Он не был готов к разговору. Он не верил, что она трижды выходила замуж, в ее мужья могли зачислить всех мужчин, которые за нею ухаживали. Но зачем скрывать собственного ребенка? Можно скрывать несколько месяцев, но нельзя скрывать всю жизнь. Может быть, не сказав о ребенке при первой встрече, она уже не могла набраться решимости, боясь, что своим признанием отпугнет его?

Она больше не задавала вопросов и молча смотрела на него, может быть ожидая упреков в обмане и лжи. Он молчал, зная, что, если сейчас возникнет ссора, начнутся выяснения и она встанет и уйдет, директор не пришлет ему вызов на работу в совхоз. Их институт в основном обеспечивал специалистами свою область, он бы обязательно получил распределение в свой совхоз, где сегодня не было ни главного механика, ни главного инженера.

— Ты зайдешь сегодня? — спросила она.

— Конечно, я очень хочу зайти, я купил тебе подарок.

— Какой?

— Прессованную индийскую пудру.

— Молодец! — похвалила она его, как школьника, и вышла из мастерских.

Тогда же он впервые задумался, как же определить, была ли женщина с другим мужчиной, что изменяется в женщине от близости с мужчиной и в мужчине от близости с женщиной. И решил, что ничего. Обычный физиологический процесс, как еда. Еда эвакуируется из желудка в кишечник уже через двадцать минут, может быть, в женщине тоже ничего не остается от мужчины через двадцать минут, потому что даже запахи выветриваются через двадцать минут. Даже в механизмах все было заметнее, потому что оставались следы от последнего пользователя. Если он садился в автомобиль, на котором постоянно ездил, то в первые же секунды чувствовал, что автомобилем пользовались. Это было заметно и по коробке передач, потому что каждый переключает рычаг скоростей по-разному, и по тормозным колодкам, потому что и тормозят все по-разному, кто-то резко и сильно, кто-то осторожно и мягко. В первые минуты езды он будто ехал в чужой незнакомой машине, но через несколько километров механизм будто возвращался к его прежним знакомым движениям и полностью подчинялся, как будто им и не пользовался другой человек.

До окончания преддипломной практики у него оставалось только два дня. Он остался у Лиды в последний раз. Наверное, она хотела, чтобы он запомнил ее страстной и нежной. Он делал необходимые телодвижения, а уже думал о Марине.

Через сутки он приехал в райцентр и сразу пошел к проходной маслозавода. Марину на проходную вызвала вахтерша. Она позвонила в цех, и ее отпустили с работы. Она не шла, а почти бежала, он едва поспевал за нею. Хозяйки не было дома. Едва переступив порог, Марина сбросила рабочий халат, и он понял, что она ждала и хотела его. Он сутки провел в райцентре, Марина готовила ему обед, он сидел на диване, смотрел на нее и думал, это же случайность, что ее мать направили в их деревню, ведь могли направить в соседний район, и они никогда бы не встретились. Он мог бы уступить ее Васильеву, у него была бы другая женщина, да у него уже и было много других женщин, но ни с одной из них ему не было так хорошо, как с Мариной.

Он вернулся в институт. По воскресеньям приезжал к Марине и почти каждый день получал письма от Лиды. Она писала о совхозных новостях, присылала стихи, какие ей нравились. Он отвечал раз в неделю, писал чаще общими фразами. Один раз он забыл отправить письмо и обнаружил его только через три месяца. Перечитал и отправил, в письме не оказалось ничего такого, что бы устарело за это время.

Перед самой защитой диплома его вызвал декан.

— Совхоз «Восход» через министерство запрашивает тебя на работу. Хотя ты как человек полное говно, но, наверное, работник неплохой. Такое редко, но бывает.

— Бывает, — подтвердил он и добавил: — Хотя чаще если человек говно, то и работник такой же, как вы.

Возле стола декана стояла палка. В последний год у него, вероятно, от непрерывного пьянства болели сосуды на ногах, он стал хромать и ходил с палкой. И тут декан допустил ошибку: вначале посмотрел на палку и только потом попытался схватить ее.

Он успел перехватить палку и переломить ее через колено. Декан закрыл голову руками, ожидая ответного удара, но он сказал:

— Простите меня. Я был не прав и в прошлый раз, и сейчас.

Декан смотрел на него и, по-видимому, от страха не мог понять смысла его слов.

— В прошлый раз я вас шантажировал, а сейчас не сдержался и на оскорбление ответил оскорблением. Простите меня.

Этому его научила Лида. У него возникали конфликты со слесарями, и слесари его могли послать, и он слесарей. Лида научила его извиняться, даже если противник или партнер был не прав, это почти всегда снимало агрессию.

— Ты что, стал верующим? — спросил декан.

— Почему? — не понял он.

— Только верующие все прощают, — пояснил декан.

— Наоборот, я хочу, чтобы вы меня простили. Я был не прав.

— Ладно, — сказал декан. — Я тоже не прав, сам задирался и нарвался. Удачи тебе. Если не получится рядом с Москвой, ты всегда можешь вернуться домой, а здесь мы тебе поможем.

Он получил диплом с отличием, который отличался от остальных синих дипломов темно-красным цветом обложки. Еще он получил ромб — знак об окончании института, или, как его называли, «поплавок» синего цвета с золотым маленьким государственным гербом. Он не удержался и привинтил его к куртке с правой стороны. На «поплавок» обращали внимание девушки. Они знали, что молодой человек с таким знаком получил высшее образование, уже имеет или скоро будет иметь должность и, значит, может жениться и даже содержать семью на свою небольшую, но постоянную инженерскую зарплату.