Про психов - Мария Илизарова Страница 14

Однако пациентам в этом отделении жилось лучше, чем во многих других. Персонал был вежлив и доброжелателен, активно поддерживая атмосферу санатория. Сама Царица совершала обходы чинно и медленно, разговаривала с каждым больным подолгу, вникала в его проблемы, знала по именам родственников пациентов. Она была первоклассным врачом советской школы. Проработав в больнице среднестатистическую жизнь, спокойно плевала на мнения окружающих, не робела перед администрацией, относилась к ней презрительно. В ней жил «большой стиль», говорила она на чистом старомосковском наречии: «булоШная» и «психотерапЭвт», «извольте» и «оставьте».

Наконец Царица заполнила больничный и взглянула на Косулина.

– Хорошо, что вы пришли. Надо срочно посмотреть Новикова, голубчик. Судя по всему, будет трудовая экспертиза. Директор школы уже десять раз звонил главному и в департамент. Он боится, что Новиков вернется на работу в школу. Будет стараться лишить его такой возможности.

– Сколько лет Новикову?

– Двадцать семь.

– Рановато на пенсию.

– Речь идет о педофилии, древнегреческих извращениях! Он мальчиков заставлял чуть ли не голыми выступать, весь класс водил на митинги, подвергал детей опасности! Страшный случай. Пациент первичный. Работайте!

– Он уже готов к диагностике?

– Да… успокоился, на аминазине быстро пошел.

В кабинете у Царицы тихо и тепло. Косулин задержался здесь еще немного, чтобы изучить историю болезни пациента Новикова. В тощей папке нашел только первичный осмотр, полицейский рапорт («вел себя неадекватно, на местности не ориентировался…»), назначения.

Косулин сосредоточился на изучении первичного осмотра. Пытался составить представление о пациенте, читал между шаблонных строк.

Первичный осмотр

Новиков Константин Николаевич, 1983 г. р.

Анамнез со слов больного: наследственность психическими заболеваниями не отягощена. Рос единственным ребенком в семье. В раннем детском возрасте в психофизическом развитии не отставал. Отмечает только детские болезни без осложнений. По характеру формировался эмоциональным, вспыльчивым, в контакт со сверстниками вступал с трудом. Детские дошкольные учреждения не посещал, воспитывался мамой. Отец – военный. В школе обучался с шести лет, с программой справлялся с опережением, многие предметы сдавал экстерном, успешно участвовал в школьных олимпиадах. В подростковом возрасте отношения со сверстниками не складывались; был одинок, друзей не имел. Закончил школу экстерном в четырнадцать лет. Еще в школе увлекался историей, литературой, много читал, проводил досуг в библиотеках, посещал лекции в университете. Поступил в Историко-архивный институт на исторический факультет в шестнадцать лет. С подросткового возраста стали отмечаться периоды, когда испытывал большой эмоциональный подъем, казалось, «что можно горы свернуть» (в такой период – учредил демократическое студенческое движение в поддержку малоимущих студентов, создал студенческий журнал), такие периоды чередовались с непродолжительными периодами слабости, апатии, замкнутости. В институте стал больше общаться со сверстниками, нашел друзей, был душой компании. После окончания института поступил в аспирантуру, но бросил ее. В последнее время (с 2005 года) работает учителем истории в общеобразовательной школе. Проживает с родителями, отношения в семье конфликтные. Алкоголизацию и запои категорически отрицает. В 2011 году больной несколько раз привлекался к административной ответственности за участие в несанкционированных митингах. Последнее время на работе участились конфликты с начальством. В день госпитализации поссорился с директором школы, ударил его, был возбужден, агрессивен, неадекватен. Доставлен в районное отделение милиции, откуда был госпитализирован в ПБ.

Соматическое состояние: высокого роста, пониженного питания. На кожных поверхностях подбородка, рук, ног различных размеров гематомы и ссадины, со слов пациента – следы драки с директором и полицейскими. Язык обложен белым налетом, в основном у корня, влажный. В зеве гиперемии, налетов нет. Периферические лимфоузлы не увеличены. В легких дыхание везикулярное, хрипы не прослушиваются. Тоны сердца ясные, ритмичные. АД 120 на 70 мм рт. ст. Пульс 68 ударов в минуту, удовлетворительного наполнения и напряжения. Живот мягкий, при пальпации безболезненный. Печень в границе реберной дуги. Симптом Пастернацкого отрицательный с обеих сторон. Мочеиспускание свободное, безболезненное. Дизурии нет. Стул, со слов, регулярный. Аллергоанамнез не отягощен. Температура 36,8.

Неврологическое состояние: зрачки Д = S. Реакция зрачков на конвергенцию, аккомодацию сохранена. Лицо симметрично. Язык при высовывании по средней линии. Сухожильные рефлексы без убедительной разницы сторон. Менингиальных знаков нет.

Психическое состояние. До беседы с врачом находился в пределах постели. На беседу соглашается. Держится напряженно, замкнуто, с чувством собственного достоинства, переживаний не раскрывает. Сидит в напряженной позе, не смотрит на врача. Импульсивен. На вопросы отвечает с раздражением. Уверяет, что на месте работы к нему относятся предвзято, притесняют, обвиняют в педофилии и разврате. Сведения о себе сообщает непоследовательно, противоречиво. Эмоционально неустойчив, то злится, то еле сдерживает слезы. Мимика выразительная, несколько манерная. Постоянно говорит, что ему надо выписаться, категорически отказывается от лечения. Критика к состоянию отсутствует.

Обычно психологи перед диагностикой не читают записей врачей, дабы не формировать установочный диагноз. Но с педофилией Косулин никогда раньше не сталкивался и решил прочитать осмотр, хотя ничего особенного в нем не увидел. Понял только, что состояние пациента с поступления изменилось, так как в истории было и подписанное им согласие на лечение. Косулин вышел из ординаторской и попросил старшую сестру найти пациента Новикова.

Сам расположился в зале отдыха, где предполагал беседовать с Костей. Косулин аккуратно разместил диагностические материалы на столе, проверил, пишет ли ручка, отметил, что времени до обеда всего час и надо все сделать быстро, иначе понадобится прийти еще раз, а этого совсем не хотелось. Медсестра привела Новикова.

Костя показался Косулину совсем юным, с растерянным выражением лица, нехарактерным для учителей. Часто больные шизофренией выглядят очень молодо, у них нет морщин, возраст и время словно проходят мимо. Они не стареют. Молодое и даже детское лицо Кости Косулину понравилось, напоминая кого-то. Косулин решительно представился:

– Здравствуйте, меня зовут Александр Львович, я психолог. Вам назначено психологическое исследование с целью диагностики вашей памяти и внимания, особенностей мышления. По результатам этого исследования будет написано заключение, которое я передам вашему лечащему врачу – Майе Витальевне. Но сначала расскажите, что случилось, как вы к нам попали?

Костя раздумывал над ответом и одновременно рассматривал нового для него персонажа. Уже сутки больничные люди вокруг него много и необычно говорили. Сложно было понять, говорят они что-то относящееся к реальности или бредят. Вот Мориц, например, только что интимным шепотом, слышным, впрочем, во всех уголках отделения, сообщил ему, что все божественные сущности всего лишь побочный эффект того самого кагэбэшного эксперимента, и тут же деловито и вполне вменяемо объяснил ему, как «насладиться кофепитием» в условиях, когда нет ни кофе, ни кипятка (надо взять пакетик растворимого кофе «три в одном», контрабандой пронесенный из столовки или переданный родственниками, засыпать его в чашку или коробку от лекарств, которую достать проще, и залить горячей водой из-под крана).