Дейзи Джонс & The Six - Тейлор Дженкинс Рейд Страница 14

Уоррен: Я умял три печенины и еще одну припрятал про запас. И когда Билли написал песню о том, что хочет «еще разок», я подумал: «Блин! Он просек, что я одну заныкал!»

Грэм: Да-а, классное было времечко! Вообще, великие были времена.

Билли: У меня тогда было такое чувство… Ну, знаешь, когда сознаешь, что это мгновение жизни запомнится навечно.

Грэм: За вечер до того, как мы закончили писать альбом, я вернулся домой не помню откуда и обнаружил, что Карен неподвижно сидит на перилах террасы и вглядывается в даль каньона. А Уоррен сидит рядом на пластмассовом кресле и вырезает из пластиковой ложки нечто похожее на облезлую рождественскую елку.

И Карен произнесла:

– Как жаль, вода мне там по щиколотку. Так хотелось сходить туда в поход, полазить.

– Вы тут чем, ребята, торкнулись? – спросил я тогда. – А еще есть?

Карен: Это был мескалин.

Уоррен: В тот вечер, когда мы с Грэмом и Карен хорошо намескалинились, я, помнится, сказал себе: даже если альбом наш окажется полным дерьмом, я все равно не пропаду. Я ведь ради куска хлеба смогу вырезать ложки. Естественно, озвучивать я эту мысль не стал. Но в мозгу она у меня засела. Нельзя складывать все яйца в одну корзину.

Грэм: Полностью мы записали все, кажется, в ноябре.

Эдди: Мы закончили где-то в районе марта.

Грэм: Хотя еще, пожалуй, месяц-другой Билли с Тедди миксовали все это в студии.

Я временами к ним заглядывал, слушал, что они там делают. Порой у меня возникали кое-какие соображения, и Билли с Тедди всегда меня выслушивали.

А потом, когда они представили нам окончательный вариант, я был поражен до глубины души.

Эдди: Никого, кроме Билли и Тедди, в студию не допускали. И они работали не один месяц кряду. И вот наконец нам дали прослушать то, что получилось.

Это был просто динамит! Я еще сказал тогда Питу:

– Охренеть, как здорово!

Билли: Свою работу мы представили Ричу Палентино, дав ему прослушать альбом в зале совещаний в офисе Runner Records. Я все постукивал ногой под столом, весь на нервах. Ведь это был наш единственный шанс! Если Ричу не понравится, то, как мне казалось, я просто взорвусь.

Уоррен: Рич нам тогда виделся эдаким стариканом в костюме да при галстуке. Я еще подумал: «И этот корпоративный дятел будет судить о моей игре?» Он выглядел скорее даже как чей-нибудь агент.

Грэм: Я все же заставил себя перестать следить за реакцией Рича, а просто закрыть глаза и слушать. И подумал тогда: «Да быть того не может, чтобы этому чуваку альбом наш не зашел».

Билли: Наконец отзвучали последние ноты «Когда на тебя светит солнце», и я во все глаза уставился на Рича. Грэм и Тедди тоже вперились в него взглядом. Да мы все дружно поедали его глазами. И вот Рич изображает на лице еле заметную улыбку и выдает:

– Ну что, отличный получился альбом.

И когда Рич одобрил – это было нечто! С меня словно скатилась последняя частичка, притягивавшая к земле, как будто кто-то дернул вытяжной трос парашюта, и я воспарил в небо.

Ник Харрис (музыкальный критик): Их дебют стал вполне достойным выходом на рок-сцену. Это был довольно благонравный, скромный и экономичный, без каких-либо особых излишеств, сборник композиций в стиле блюз-рок от группы, которая умела создавать добротные песни о любви и чуть ли не до совершенства отточила искусство подтекста. Немного позаимствовавшие от фольклора, мгновенно цепляющиеся в памяти, полные самоуверенности и ухарства композиции с яркими гитарными риффами, с замечательными ударными – и этим потрясающим бархатным рыком Билли Данна.

Это стало весьма многообещающим началом.

* * *

После того как были отсняты фотографии для обложки диска, устроены разные, принятые в музыкальной индустрии, мероприятия, после интервью для журнала Creem и хороших первых отзывов на альбом, Runner Records и Род Рейес начали планировать гастрольный тур группы по тридцати городам Штатов.

Билли: Все это закрутилось слишком быстро, и я… Представляешь, ты долго оставался никому не известным аутсайдером – и вдруг однажды перестал им быть. И когда ты начинаешь проникаться настоящим успехом, когда начинаешь жить на широкую ногу и все такое прочее – то должен остановиться и подумать: а действительно ли я заслуживаю всего этого?

И любой человек, если он не полный кретин, конечно же, ответит на это «нет». Потому что, естественно, ты не заслуживаешь! В то время как ребята, с которыми ты бок о бок вырос, работают на трех работах. Или пропадают безвозвратно за океаном – как мы потеряли Чака. Разумеется, ты ничего такого не заслуживаешь! Ты должен научиться примирять в себе эти две вещи: иметь что-то и понимать, что не заслужил этого. Или же просто жить, как жил я, напрочь отказываясь думать на эту тему.

Вот почему мне так не терпелось поскорее отправиться в гастроли, начать наш долгий тур. Потому что в дороге ты можешь на некоторое время оторваться от реальной жизни. Это почти как нажать для себя кнопку «пауза».

Эдди: Мы отправлялись в грандиозное турне. Ну, понимаете, что я имею в виду? Когда у нас был собственный большой автобус, когда у нас брали интервью в самых что ни на есть крутых местах. Это было здорово! Просто очумело!

Билли: Уже ночью, перед тем как нам предстояло утром погрузиться в автобус, мы с Камиллой лежали в постели, тесно сплетясь телами среди простыней. Она тогда отрастила волосы еще длиннее. Господи, я мог прямо зарыться в ее чудных волосах!

Ее волосы и руки всегда отдавали каким-то напоминающим запах земли травяным духом. Камилла частенько срывала веточки розмарина, растирала их в руках и потом ладонями проводила по волосам. Всякий раз, как я чую запах розмарина – даже сейчас! – я мгновенно переношусь туда, где я, еще молодой и глупый, живу в старом домике в каньоне вместе со своей группой и любимой девушкой.

И вот в ту ночь накануне нашего отъезда я лежал, вдыхая запах розмарина от волос Камиллы. И как раз перед моим утренним отправлением в турне она и сообщила мне об этом.

Камилла: Срок у меня был семь недель.

Карен: Камилла хотела детей. Я-то всегда считала, что дети – совершенно не мое. Мне кажется, такое сам в себе изначально ощущаешь. Либо это есть в твоем сердце – либо нет.

Невозможно навязать своему сердцу то, чего там нет.

И невозможно вырвать из сердца, если оно там есть.

Вот у Камиллы в сердце это было.

Билли: Поначалу я был просто счастлив. Мне так кажется… Или… [Долгая пауза. ] Я изо всех сил старался почувствовать себя счастливым. Думаю, я просто понимал… Я действительно был счастлив… Просто, боюсь, это единственное, что я тогда способен был понимать.