Музыка дождя - Мейв Бинчи Страница 13

Но тут мысли Хелен оборвались, потому что она пришла в Сент-Мартинс — дом, где жили сестры. Бриджит никогда не называла его монастырем, хотя это был именно монастырь. Бриджит называла его просто Сент-Мартинс или дом. Она не ругала Хелен Дойл за то, что та называла это краснокирпичное здание, где жили и работали одиннадцать сестер, так формально.

Несса работала с молодыми мамами, большинству из них не было и шестнадцати. Она пыталась привить им хоть какие-то материнские навыки. У Нессы был ребенок, она сама его растила, но он умер в трехлетнем возрасте. Хелен не могла вспомнить, кто это был — мальчик или девочка. Остальные сестры не обсуждали это. Бриджит обычно работала в центре, куда привозили бездомных. Она кормила их и помогала мыть. Сестра Морин работала в центре реабилитации бывших заключенных. Прошли те дни, когда настоятельницы вытирали столы в надежде, что к ним зайдет епископ. Теперь они делали то, что велел им Бог, благо такой работы на улицах Лондона было достаточно.

Хелен сменила несколько работ с тех пор, как пришла в Сент-Мартинс. Она предпочла бы работать с сестрой Бриджит, управлять центром. Больше всего ей хотелось, чтобы Бриджит полностью передала бразды правления в ее руки, а сама время от времени наведывалась проверить, все ли в порядке. Тогда Хелен почувствует, что она действительно нужна, и ей не составит труда доказать всем, что она достойна стать одной из монахинь.

Она понимала, что для этого надо было принять обет послушания. Обет бедности и отказ от прелюбодеяния не были для Хелен проблемой. Она не собирается устанавливать законы и диктовать правила. Она сможет подчиниться правилам. Ей не нужны были деньги и украшения. Ей было смешно только от одной мысли об этом. Ну а что касается отказа от прелюбодеяния — ее опыт в обратном дал ей возможность убедиться, что она точно сможет выдержать и это. Она работала на кухне служанкой. Ей было непонятно, почему Бриджит не нравилось, когда она так называла свою работу. Ей было невдомек, что в наши дни люди используют это слово в шутку. Австралийцы работали в барах, ресторанах или просто прислуживали, и эта работа уже не считалась унизительной.

Хелен вздохнула, когда подумала о том, как много было проблем во взаимопонимании. Она вошла в Сент-Мартинс. В эти дни на дежурстве, как это называла Бриджит, стояла Джоан. Она услышала, как Хелен вошла, и позвала ее из кухни:

— Как ты вовремя, Хелен, я сейчас заберу у тебя все.

И тут Хелен вспомнила, почему у нее в руке болтались пакеты. Ей надо было по пути из дома зайти на рынок и купить подешевле все то, что осталось у продавцов. Именно за этим она направлялась в магазин без лицензии, где помогла одному мужчине побыстрее заработать цирроз печени. Ей дали три фунта на то, чтобы купить овощей, а она потратила половину из этого на сидр для алкоголика.

— Присядь, Хелен, это не конец света, — сказала Джоан, которая не знала всех подробностей, но уже понимала, что овощей в рагу не будет. — Садись, Хелен, и не плачь. Я сделаю тебе чашку чаю, как только почищу картошку. Мы приготовим картошку с сыром, это будет тоже очень неплохо.

Несса устала. Сегодня выдался на редкость плохой день. Восемнадцатилетняя мать сидела в углу и ревела, пока социальный работник и женщина-полицейский обсуждали ее судьбу. Ребенок будет жить благодаря Нессе, только какой жизнью?

Мать не появлялась в центре два дня подряд, и Несса стала беспокоиться. Дверь на лестничную клетку всегда была открыта, и, когда Несса вошла в квартиру, она чуть ли ни споткнулась о Саймона, который ползал по коридору. Повсюду были разбросаны пивные бутылки и банки. Пахло мочой, везде валялись обломки велосипеда и запчасти с острыми краями. Саймон спокойно полз по коридору по направлению к входной двери и уже совсем скоро мог бы оказаться на улице, где ни автомобилисты, ни велосипедисты не ожидали его на проезжей части. Он бы мгновенно погиб.

Но поскольку он все еще был жив, о нем позаботились: источающие ужасный запах подгузники были заменены, необходимые прививки сделаны, и даже поврежденный глаз вовремя залечен.

Мать не била его, в этом Несса была уверена, но она не в состоянии присматривать за ним. Когда его выпишут из больницы, за ним должен быть нормальный уход и забота. Забота длиною в жизнь. Забота с большой буквы.

Поэтому Нессе совсем не хотелось видеть слезы Хелен и слушать ее объяснения, так что она отрезала коротко:

— Значит, ты снова забыла купить овощи. Ну так что, Хелен? Давай просто поживем спокойно, это будет лучше всего.

Хелен перебила ее на полуслове:

— Я просто хотела сказать, что это моя вина, я не хочу, чтобы вы обвиняли сестру Джоан.

— Бога ради, Хелен, кто станет обвинять сестру Джоан или любую другую сестру? Просто забудь.

Так резко еще в Сент-Мартинсе, доме мира и любви, никто никому не отвечал. Сестра Джоан и сестра Морин удивленно смотрели вслед удаляющейся сестре Нессе.

Хелен взглянула на всех и расплакалась.

Сестра Бриджит, казалось, никогда не замечала напряжения, витавшего в воздухе. Такова особенность ее характера. Иногда Хелен казалось, что это ее слабость, невнимательность. Порой же она считала, что это скорее благословение.

Ни слова не было сказано о красных глазах Хелен или о ее заплаканном лице, когда все сели за стол, склонив головы в ожидании небольшой молитвы, которую прочитает сестра Бриджит. Никто ни слова не сказал и о бледном лице Нессы, хотя за столом шептались и поглядывали на нее чаще, чем на всех остальных. Всего их было одиннадцать, включая Бриджит, Старшую Матушку, которая никогда так себя не называла, но которую так звала Хелен. Бриджит всегда злилась на нее за это.

— Но разве ты ею не являешься на самом деле? — удивлялась Хелен.

— Мы все здесь сестры, община — наш дом, это не организация, где людям присваивают звания и назначают на должности.

Вначале было сложно, но спустя три года Хелен стала понемногу разбираться во всем и нашла свое место. Кусая губы, она поглядывала на остальных десятерых женщин, которые неспешно ели скромную пищу. Совсем скромную, после того как она забыла купить овощи.

Они безмятежно обсуждали все, что случилось с ними за день: с какими сложностями они столкнулись, какие приятные моменты у них были, сколько еще надо сделать. Бриджит сказала, что они не должны обсуждать свои проблемы за ужином, потому что дом согнется под тяжестью их забот и атмосфера станет невыносимо тяжелой. Тогда наступит депрессия, и они утеряют способность оказывать людям помощь, давать им возможность вздохнуть свободно. Монахини не могли позволить себе роскошь взять отпуск, но у них не было и груза тех настоящих серьезных проблем, который был возложен на социальных работников. Кроме того, сестры не обременены семьями, которые требуют времени, любви и заботы. Бриджит часто повторяла им, что такие небольшие общины монахинь, какая была у них, могли оказать огромную помощь людям. Единственное, чего они должны опасаться, — это углубляться в проблемы, чтобы не переоценивать свою значимость.