Достучаться до тебя - Сара Уикс Страница 13

– Да, – сказала я.

Она смерила меня тяжелым взглядом:

– Отлично. Тогда уезжай. Уезжай, и все.

Берни швырнула билет на пол и протопала из кухни в свою квартиру, захлопнув за собой дверь.

На моей памяти это был единственный раз, когда я видела эту дверь закрытой. Мы с Берни не разговаривали весь день. Время от времени я ходила на кухню проверить, но дверь была по-прежнему закрыта, и я почему-то не могла заставить себя открыть ее. Мама несколько раз спросила, где Детт, но я смогла отвлечь ее книжкой-раскраской с Флинстоунами и бесконечными чашками чая.

Вечером Берни наконец вернулась, чтобы разогреть консервированное рагу. Она разложила его по тарелкам для меня с мамой, но свою тарелку забрала с собой. На этот раз она оставила дверь приоткрытой.

Впервые в жизни я уложила маму спать одна. К счастью, она не упрямилась. Я даже смогла заставить ее принять душ и помыть голову – обычно этим занималась Берни. Затем я помылась сама, и, когда уже легла спать, в комнату вошла Берни и села на край моей кровати.

– Хайди, никогда больше не лги мне, – произнесла она.

– У меня не было выхода, Берни. Иначе ты не позволила бы мне купить билет, – сказала я. Прищурившись, я разглядывала ее силуэт.

Она печально улыбнулась и тихонько покачала головой:

– Мы обе знаем, что тебя не остановить, верно, Хайди-Хо?

* * *

Три дня спустя, днем 22 сентября, я уехала в Либерти. Я выследила Зандера с утра, чтобы попрощаться и сказать ему, что мне удалось убедить миссис Чудакову, что он будет хорошей няней для ее близнецов вместо меня. Он был рад новой работе, но больше всего хотел, чтобы я снова и снова повторяла ему то, что я сказала о нем миссис Ч.

– Я сказала, что ты хороший человек, – говорила я, – и хороший друг.

– Так и сказала, хороший человек? Клянешься слюной твоей матери? – спрашивал он каждый раз.

– Клянусь слюной моей матери, – отвечала я.

– Круто! – И он широко улыбался.

– Ты будешь заходить к Берни с мамой? – спрашивала я. – Выбрасывать мусор и приносить им почту?

– Ага. Но ты ведь вернешься, правда?

Я кивнула, немного удивившись тому, что мне было грустно с ним прощаться.

В тот день мама лежала в постели – ей опять нездоровилось. Берни уже дала ей четыре таблетки, но она все еще стонала и держалась за голову.

– Пока, мама, – сказала я, наклонившись, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Скоро придешь, Хайди? – Мама подняла на меня взгляд.

– Да, мама. Скоро приду.

Поездка должна была занять три с половиной дня туда и столько же обратно, но маме это было не важно. Она совсем не чувствовала хода времени. Я с тем же успехом могла бы спуститься на первый этаж, чтобы принести почту. Я стояла у ее кровати с большим синим чемоданом Берни. На плече у меня был мой рюкзак, в котором лежали блокнот со списками и два бутерброда с сыром и ветчиной, а билет до Либерти я аккуратно засунула в карман куртки.

– Скоро придешь, Хайди? – снова спросила мама, поднимая голову с подушки и слабо улыбаясь мне.

– Да, мама, – ответила я.

Но на самом деле я не вернулась. По крайней мере не вернулась тем, кем я была в тот день.

Мы с Берни в конце концов помирились. Она сказала, что простила меня за то, что я наговорила ей сгоряча, и, хотя я пообещала никогда ей больше не лгать, между нами все было не так, как прежде, и я чувствовала тяжесть на душе оттого, что причинила ей боль. Она не скрывала своего страха за меня, но знала, что я не изменю своего решения, и не спорила со мной, даже когда узнала о том, что мне нельзя было путешествовать одной.

– Что-нибудь придумаю, – заверила ее я, хотя сама не была в этом уверена.

Берни даже помогла мне собраться в дорогу. Иногда казалось, что мы с ней заодно, но потом по какой-то оброненной фразе мне сразу становилось ясно, насколько она против всей этой затеи.

– Все из-за этого Трумэна Хилла, – с горечью сказала она перед самым моим отъездом. – Если бы он соизволил поговорить с нами по телефону, ты бы не ехала сейчас искать этого никчемного-на-четыре-буквы. – Берни помрачнела. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Берни, это тебе, – быстро сменила я тему, вытаскивая из рюкзака маленькую картонную трубочку и протягивая ей.

– Что это? – спросила она, вытирая глаза тыльной стороной руки.

Она открыла трубочку с одного конца и вытащила рулон блестящей бумаги.

Это была карта, которую я сделала для нее, маркером нарисовав на ней маршрут автобуса от Рино до Либерти. Еще внутри была пластиковая коробочка с цветными булавками.

– Ты повесишь карту на стене рядом с телефоном, Берни. Я буду звонить на каждой остановке, а ты будешь отмечать булавками, как далеко я уехала. Так ты все время будешь знать, где я, как и всегда.

Берни обняла меня.

– У меня для тебя тоже кое-что есть, – сказала она.

Она вручила мне коробку, перевязанную красной шерстяной ниткой:

– Открой ее, когда сядешь в автобус.

Мы снова обнялись. Мама вышла из своей комнаты, все еще в ночной рубашке. Ее спутанные волосы намокли от пота. По тому, как она щурилась, я поняла, что у нее по-прежнему болела голова.

– Чмок, – сказала мама, подходя к нам и обхватывая нас руками, втискиваясь в наши с Берни объятия.

Я повернулась к ней и прижалась щекой к ее мягкому и гладкому лицу. Мама почувствовала мои слезы.

– Ой-ой, Хайди, – забеспокоилась она.

– Я тебя люблю, мам. – Я крепче прижалась к ней и поцеловала ее.

Мама отстранилась.

– Чай, Хайди? – спросила она, выжидающе глядя на меня.

– Нет, мама. Сейчас не надо чая.

– Бо-бо, Детт, – сказала она, держась за голову.

– Знаю, цветочек. Я тебя уложу, когда Хайди уйдет, и дам тебе еще желе, – улыбнулась ей Берни. Затем повернулась ко мне: – Обещаешь звонить с каждой остановки?

– С каждой, – заверила я.

– Как только приедешь в Либерти, тоже сразу мне позвони, – сказала Берни, кладя мне руки на плечи, как всегда, когда хотела быть уверенной в том, что я ее слушаю.

– Позвоню. Честное слово, – кивнула я.

– Ты не забыла бутерброды и деньги?

– Нет, я все взяла.

– Помнишь название службы такси? – уточнила она.

– Да, Берни. «Эй-Би-Си».

Берни позвонила в справочную службу Либерти и узнала название такси, офис которого находился рядом с автобусной станцией, чтобы они отвезли меня в Хиллтоп-Хоум. Она попыталась дозвониться до Хиллтоп-Хоума, чтобы сказать им, что я приеду, но женщина, отвечавшая на звонки, все время переводила Берни в режим ожидания, прежде чем она успевала вымолвить хоть слово.