Тайный знак - Алёна Жукова Страница 13

В доме было тепло, печка протоплена. Заметив празднично убранный стол, Настя поняла, что Михаил готовился к ее приезду. Прогрел дом, приготовил ужин и только после этого поехал за ней.

– Тебе не холодно? – спросил он, снимая с нее полушубок. – Я сейчас дровишек подброшу в печку, Африку устроим.

– Зачем Африка, там елки не растут, а как Новый год без елки?

– Есть у нас елка, да еще какая! Не хуже кремлевской, видела? Вон, за окном стоит, красавица. Хочешь, нарядим? У меня игрушек целый ящик на чердаке. Вот только успеем ли до темноты, может, завтра?

– Нет, сегодня, непременно сегодня! Тогда год удастся и подарки будут, – всплеснула руками Настя.

– Хорошо, Настёна, можно я тебя сегодня так называть буду?

– Можно Настёной, Настюхой и разными другими ласкательными именами, – кокетливо улыбнулась Настя.

За окном что-то грохнуло. Настя вскрикнула.

– Наверное, у соседей, – отозвался Михаил сверху. В руках его была коробка, полная старинных картонных игрушек. – На базаре по случаю купил, совсем за копейки, – пояснил он.

– Миша, у нас дома такими на Рождество елку украшали! – воскликнула Настя, по одной доставая из коробки игрушки: серебряного ангела с крыльями из настоящих перышек, собачку с лихо закрученным хвостом, мальчика на санках, трубочиста с ершиком. – Ты меня в детство вернул…

Она закрыла лицо руками, боясь расплакаться. Михаил подошел, обнял, поцеловал в макушку, как маленькую, и спросил, загадала ли она желание. Настя кивнула и тут же вздрогнула – за окном опять что-то грохнуло.

Накинув тулуп и сунув ноги в большущие валенки, Михаил вышел во двор. Высокий фундамент, отделанный наклонной жестяной полосой – по-деревенски завалинка, – заледенел от капели. Возле завалинки валялось пустое цинковое ведро. Видимо, кто-то пытался подставить его и заглянуть в окно.

– Вор, что ли, лез? – удивился Михаил. – Эй, есть тут кто? – крикнул на всякий случай, но никто не отозвался, и он поспешил назад к Насте.

Странный какой вор: лез и не долез…

Настя уже стояла на пороге дома в своем «одноруком» полушубке, держа коробку с игрушками. Ей очень хотелось поскорее нарядить елку. Первым она повесила на веточку маленького серебряного ангела с крылышками из перьев. Он крутился на ниточке, отражая свет луны, а повыше на ветках устроились собачка, трубочист с ершиком и мальчик на санках.

– Пусть у меня когда-нибудь будет такой мальчик! – загадала Настя. – И пусть он будет похож на Михаила. Ангел, ангел, исполни мою волю…

– Что ты там нашептываешь, Настёна?

– Ой, я варежку потеряла, – запричитала Настя. – Не знаю где, нет варежки. Вот когда приехали, была, а сейчас нету.

– Девочка моя маленькая! Миллион варежек тебе куплю, сто миллионов. Что хочешь для тебя сделаю. – Михаил кружил ее на руках все быстрее и быстрее, но не удержался, и они оба, покатываясь со смеху, свалились в большой сугроб.

– Вставай, медведь лесной, подымайся. – Она вскочила первая. – Пошли в Африку.

Быстро согревшись в доме, Настя почувствовала, что оттаяло не только тело – оттаяла душа. Вот это и есть ее настоящий дом и ее настоящий муж, а все, что было до того, ошибка, морок, наваждение.

Она разложила еду на тарелки. Михаил выскочил в сени и через пару минут появился в красном халате, при ватной бороде.

– Девочка Настя, поздравляю тебя с Новым годом, – пробасил он, доставая из мешка коробочку духов и плитку шоколада.

– Спасибо, Дедушка Мороз.

Она чмокнула его в обе щеки по очереди, а он снял бороду, крепко обнял Настю и уже не мог остановиться. Подхватил на руки и понес в глубину дома, где было темно и гулко. Ногой толкнул дверь в спальню, бережно опустил на кровать и стал медленно раздевать, целуя каждый открывшийся сантиметр ее тела. Она не сопротивлялась, а даже помогала справиться с крючками и застежками, резинками и пуговками. Теперь она поняла – все, что когда-то делал с ее телом Семен, было не с ней, а с кем-то другим. Здесь, сейчас, в сладостных судорогах и лихорадке любовного озноба, рождалась настоящая женщина.

– Будь моей женой, Настя, – не просительно, а твердо и уверенно сказал Михаил. – Уходи от мужа, если несчастлива с ним. Нам будет хорошо вместе, я знаю.

Настя благодарно прильнула и закрыла его рот ладошкой:

– Не торопи, ладно. На все Божья воля.

Потом они лежали тихо, боясь шелохнуться, ощущая необыкновенную легкость, но жизнь вернулась, заявив о себе зверским голодом. Вылезать из кровати не хотелось, и они просто перетащили в спальню еду. Ели из одной тарелки, запивали шампанским и поздравляли друг друга с наступившим Новым годом.

Настя вдруг выпорхнула из постели и принесла книгу. Завернулась в одеяло, соорудила Вавилон из трех подушек, уселась поудобнее, накинула на голову кружевное покрывало и торжественно произнесла:

– Я, Анастасия, согласна стать женой Михаила по любви и по сердцу – и на веки вечные. Книга, открой нам свою тайну великую.

С этими словами она надела на шею стило и раскрыла книгу.

Ничего ровным счетом не произошло, кроме того, что Михаил поморщился, как от зубной боли. Она удивленно глянула на него:

– Что-то не так? Ты чего скис, передумал жениться? – Попыталась усмехнуться, но усмешка получилась грустной.

Он притянул ее голову к себе, поцеловал и прошептал на ухо:

– Прости, родная, очень хочу, только хочу, чтобы ты стала женой не Михаила, а Николая. Михаил – имя не мое, и фамилия и отчество тоже. Так уж судьбе было угодно пошутить. Вот, наверное, потому книга и молчит.

– Как Николай? Почему? Расскажи.

Он встал, прошел в другую комнату, отворил секретным ключом маленький ящик комода. Вынул оттуда старинную фотографию. На ней были запечатлены его сиятельство граф Игнатий Федорович Граве с супругой и детьми – Николаем и Софией.

* * *

К железнодорожной станции Сема брел долго и всю дорогу крыл жену последними словами. Он замерз, выпил шкалик водки, чтобы согреться, но от этого замерз еще сильнее. Исхитрившись, сумел заглянуть в окно и увидел красиво накрытый стол, шампанское, свечи, но потом поскользнулся и упал. Затем он видел, как эти двое елку наряжали, и варежку жены – вещественное доказательство – унес тоже он. Дважды Сема валился с обледеневшего козырька, и оба раза попадал, как назло, скулой по ведру, которое подставил, чтобы ловчее было залезать. Самого важного он не увидел – парочка ушла вон из комнаты, в другую, с закрытым ставнями окном, но он знал, зачем они туда пошли. Хотел ворваться в дом и, застукав в постели, перестрелять всех к чертовой бабушке, но вдруг в окне мелькнула тень, в которой он узнал завернутую в простыню Настю с какой-то книгой в руках. Не успев додумать, зачем им могла понадобиться книга в постели, он заметил, как из комнаты вышел полуголый Михаил. Подойдя к комоду, Настин хахаль выдвинул потайной ящик. «Ясно, там у него заначка, – подумал Семен и понял, что надо делать. – Я вас в лагерях сгною. Накопаю улик, нутром чую, что накопаю. Проще всего тряхнуть дачку под видом ограбления. Что-то найдется, а не найдется – подбросим».