Рыбы молчат по-испански - Надежда Беленькая Страница 13

Не дождавшись трамвая, Нина отправилась пешком, надеясь по пути поймать машину. Но улица, как назло, была пустынна. «Поработаю немного для опыта, а потом брошу, – решила Нина. – Это же не героин, в конце концов, не подсяду!»

Перед ней затормозила старенькая пятерка «Жигули». Нина села рядом с водителем, назвала адрес и по знакомым улицам помчалась домой.

Только наутро она вспомнила, что так и не позвонила Максу.

* * *

Следующая поездка в Рогожин состоялась недели через две.

На этот раз Нина увидела настоящий детский дом, где воспитывались сироты от пяти до шестнадцати лет.

В департаменте Нину встретили приветливо: ее столичная физиономия больше не оскорбляла чувствительной натуры рогожинских функционеров. Грозная валькирия, которая прицепилась к ее паспорту, оказалась добродушной морской свинкой, выкрашенной в насыщенный каштановый цвет и туго затянутой в малиновый бархат, как кучер на козлах Золушкиной кареты. На крошечной лапке с острыми коготками целомудренно поблескивало тонкое обручальное колечко.

Звали ее тоже уютно, по-домашнему – Людмилой Дмитриевной.

Получив направление, Нина отправилась на границу области, в укрытый волнистыми снегами поселок Коньково километрах в ста от Рогожина. Ксения ехать отказалась – у нее болели глаза от сверкающих снегов и слепящего солнца, – и Нину повез шофер по имени Витя на белом и гладком, как сливочное мороженое, микроавтобусе марки «Баргузин». Этого Витю Кирилл нанял специально для Ксениных разъездов и выделял на него деньги, но Ксения часто усаживалась за руль сама, а деньги забирала себе. Тогда Нина еще не знала, что водителю Вите суждено сделаться визитной карточкой всего рогожинского усыновления. Эффект, который он производил на испанцев, затмевал и тихую переводчицу Нину, и деловитую Ксению, которую клиенты видели редко и по незнанию именовали «адвокатом», над чем сама она не раз потешалась. Витя был такой красивый и сильный, что, увидев его однажды, даже самые нервные мигом успокаивались. Воин-освободитель с военного плаката – в первый момент Нина слегка смутилась.

– Да, Витек у нас красавец, – говорила вечером Ксения. – Я думала раньше: а что если мне – с ним?

– А что, намекал?

– Сколько раз. Мы же подолгу в гостинице жили, целыми днями вместе. А потом, я как представлю, что катаемся по региону, а между нами все это… Бррр, противно стало. Незачем смешивать котлеты с мухами. Работа работой, а постель постелью. К тому же он женат. Трое детей. И главное – он ведь бывший таксист, Витек-то наш.

– Ну и что? Подумаешь, таксист…

– Для меня не «ну и что». Я про это не забываю.

Нина удивлялась. Она не первый раз слышала от Ксении, что Виктор вовсе не так простодушен, как кажется, потому что бывший таксист, а таксисты другими не бывают.

Привыкнув Ксении доверять, она задумывалась. Однако, по ее собственным наблюдениям, Витина хитрость сводилась к одному: он был очень осторожен с людьми и тщательно избегал обсуждать чужие недостатки. Нине это качество нравилось и уж конечно не казалось признаком испорченной натуры.

Ни с одним мужчиной Нина не чувствовала себя так уверенно, как на переднем сиденье микроавтобуса, которым управлял Витя. Во время дальних переездов она спокойно спала в полной безопасности – как в детстве, когда отец укладывал ее спать и допоздна сидел у кровати с книжкой в руках.

В конце зимы Витя помог Нине и Зое Алексеевне, ее матери, купить на строительном рынке материалы для ремонта – доски, несколько листов кровельного железа, рулон утеплителя. Долго и обстоятельно выбирал, в тот же день отвез на дачу.

– Сколько я вам должна? – спросила Зоя Алексеевна, когда Витя выгрузил стройматериалы, аккуратно сложил их на террасе, подкрепился чаем с бутербродами и собрался обратно в Москву.

– Ничего не должны, – ответил Витя.

– Я так не могу. Работа стоит денег…

– Не возьму ни копейки, – строго сказал Витя, усаживаясь за руль и поворачивая ключ зажигания.

– Хотя бы за бензин!

– И за бензин не возьму. Мы с Нинкой коллеги, какие между нами счеты?

Так и уехал.

– Настоящий мужик, благородный, толковый, – говорила мать. – С таким не пропадешь.

В ее устах это была высочайшая оценка.

Нина соглашалась.

Однако со временем она обнаружила много такого, чему искала и не находила объяснение. В Витином характере уживались, по ее мнению, несовместимые вещи.

Он умел от души восхищаться красотой – полями до горизонта, бурным июньским ливнем, осенним лесом с алыми и желтыми пятнышками умирающей листвы, изумрудной весенней дымкой на березовых рощах, ветхой стариной рогожинского центра.

– Эх, какие озимые уродились! – с восторгом восклицал Виктор. – Один к одному! А опята, опята какие! Прямо душа поет! А давай-ка остановимся да и купим…

И они в самом деле останавливались на обочине и покупали по небольшому пластмассовому ведерку отборных сентябрьских опят – с хвоинками, с пауками, со скользкими слизнями.

– А на даче-то, Нин, я ведь в этом году арбузы посадил, – признавался Витя интимным голосом, словно открывал Нине нелепую и смешную детскую тайну.

– Да что ты говоришь! Неужели вызрели?

– Вызрели, Нин, веришь ли… Маленькие, но до того сладкие! Сахар, а не арбузы.

Умел Витя любоваться цветущей вишней, яблоней, подсолнухами и клевером. Сам выращивал на даче овощи, помнил, что когда сажать, читал специальные журналы.

– Елки и сосенки, – рассказывал он Нине, – обязательно надо с осени укрывать. А то зимой они мерзнут, весной солнце их обжигает. Представь, все кругом цветет, а сосенка твоя сгорела…

Но вот однажды возле нотариальной конторы Нина увидела крошечного рыжего щенка, маленького, потешного. Он ковылял по дорожке – недели две назад под строительным вагончиком ощенилась сука. Нина взяла его на руки, положила на ладонь, по которой толстенький щенок расплылся, словно сдобный оладушек, принесла к машине, показала Вите:

– Витька, смотри, чудо какое!

И тут случилось неожиданное: на Витином лице появилось брезгливая, почти гадливая гримаса. Он растерянно смотрел на улыбающуюся Нину, на щенка у нее на ладони, и не понимал, чем именно он должен восхищаться.

В другой раз ехали по Москве, дело было к вечеру. Они уже отвезли испанцев в отель и торопились по домам. И вдруг на проезжей части Нина увидела кошку. Кошка как будто дремала, похожая на глиняную копилку – поджав лапки и втянув голову. Ее сбила машина, сбила, но не убила, и она, оглушенная ударом, не могла уйти с дороги и беспомощно сидела прямо под колесами ехавших автомобилей.

– Витек, – взмолилась Нина, – тормозни!

– Чего это? – удивился Витя.

– Там кошка… Я выйду на секунду, в сторонку отсажу. А то пропадет…