If I’ve got to go – если надо ехать - Елена Мищенко Страница 13

– Вообще, это дело довольно сложное. Однако, учитывая, что я там бываю почти каждый день, и меня там все уважают, я думаю, что проверну его довольно быстро. Вам очень повезло, что вы обратились именно ко мне. Дайте документы и чек на 386 долларов секретарю, и спокойно идите домой.

– Там в последнем письме они требуют представить копию метрики в течение двух недель. Наверное, они ее потеряли. Так вот, мы ее приготовили с сопроводительным письмом. Нам ее отослать?

– Ни в коем случае. Все документы только через меня. Теперь я ваш lawуer. Я завтра там буду и все передам. Вам остается только ждать.

Наступило томительное ожидание. Через два месяца пришло письмо, что в связи с тем, что мы не представили копию метрики, наше дело отложено. Мы бросились к мистеру Круку. Секретарша нам сообщила, что его нет, но мы уже эти штуки знали, и Леночка первая прорвалась в кабинет. Мистер Крук жевал чизбургер, посыпая крошками документы.

– В чем дело? Я же сказал вам, что вы должны обождать.

После бурного скандала Леночка выбежала вся в слезах, сказала, что он ей нахамил, и в бой отправился я.

– Где документ о том, что вы передали им метрику?

– У нас не такие отношения, чтобы я требовал от них этот документ. Вы в Америке. Здесь все можно решить без лишних бумажек.

– Я же дал вам копию сопроводительного письма, и мы договорились, что в INS на ней распишутся. Если вы не покажете мне ее, у вас будут крупные неприятности.

После длительных поисков он ее нашел. На ней стояла закорючка и не было никакой даты. Он тут же поклялся, что поедет туда и все уладит. Дозвониться до него было невозможно. Все то же традиционное: «Уехал в INS». После этого мы пять раз прорывались к нему, но все безрезультатно. Прошло полгода. На очередном бурном свидании он нам сообщил:

– Вы знаете, так ничего не получится. Дело слишком запутанное. Только суд. Мы подаем в суд на INS. Я вам гарантирую, что я это дело выиграю. Но сами понимаете, что подготовка материалов в суд – это большая работа. Вы должны заплатить за это 5000 долларов.

– Мы на это не пойдем. – До нас уже дошло, в чем причина его бездеятельности.

– Как хотите. Тогда ждите, но я считаю, что вы должны передать дело в суд.

– А если мы напишем обо всем этом конгрессмену?

– Только через меня. Сейчас вы не имеете права действовать самостоятельно.

Мы высказали ему все, что мы о нем думаем, не попрощавшись отправились домой и написали три письма с описанием всех наших злоключений – директору INS, конгрессмену и сенатору. Ответы пришли от всех троих, причем в первом письме сразу назначили арро^тепй Мистер Крук получил аналогичную информацию, поскольку мы упомянули и о его бурной деятельности. Мы ему позвонили и секретарша пропищала, что он уехал в INS. Естественно, его там и близко не было, но все, слава Богу закончилось благополучно. После этого он позвонил нам сам и начал рассказывать о своих заслугах.

– Вы знаете, какую огромную работу мне пришлось проделать, чтобы выиграть это дело? Вы знаете, скольких солидных людей мне пришлось подключить?

Мы слушали всю эту брехню и молчали. Он понял, что на денежное вознаграждение рассчитывать не приходится.

– Да, кстати, я видел у знакомого юриста ваши картины, и, должен сказать, что они мне понравились. Особенно виды старых европейских городов. Он мне сказал, что у вас есть еще несколько картин на эту тему. Я сам бы был непрочь повесить их у себя.

Мы сделали вид, что намек не поняли.

– Пожалуйста, можете купить их через Newmаn Gallery. Там их оценил эпрайзер.

Мы почувствовали, что он сразу потерял интерес к живописи, и расстались с ним довольно холодно.

После того как юрист из Союза художников назвал мистера Питмана ловким бизнесменом, я уже ничему не удивлялся. При первой же встрече этот ловкий бизнесмен говорил нам: «Trust me!» (верь мне), и мы ему верили. Через несколько лет мы прочитали в автобиографической книге американского киноактера Кирка Дугласа: «Когда кто-нибудь начинает говорить мне «Trust me», мне хочется ответить «А пошел ты к…» Мы сейчас придерживались аналогичной точки зрения. Но все же любопытство взяло верх, и я набрал оставленный мне номер:

– Hello! May I talk to Mister Pitman? (Могу я поговорить с мистером Питманом?)

– О, Алекс, – он узнал меня сразу. – Рад вас слышать. Я прочитал в журнале «Inquirer Magazine» интервью с вами. У вас, оказывается, было уже 23 выставки! Я очень рад вашим успехам. Я горжусь, что был вашим первым учителем в области артбизнеса. Надеюсь, вы это оценили и помните об этом.

– Ваш адвокат дал мне возможность оценить это как следует, и я очень хорошо об этом помню. Если бы я продолжил свое обучение у вас, мне бы нечего было выставлять на этих выставках.

– Ну, это вы преувеличиваете. Верьте мне, я делал все это ради вас. Я хотел сделать вас богатым и знаменитым, но вы этого не поняли, и не вовремя соскочили с дистанции.

– Мистер Питман, прошу вас не употреблять выражения «верьте мне» и «я хочу сделать вас». Если это очередная попытка сделать меня богатым и знаменитым, то я пасс.

– Нет. На сей раз только богатым – и вас, и меня. Мне этого достаточно. Бизнесмен может быть просто богатым, а известность придет сама. Я придумал отличную комбинацию из области артбизнеса. Приезжайте завтра ко мне в 11 часов – поговорим.

– Не хотите ли вы предложить мне заняться дамской одеждой? Именно такую вывеску я видел на вашем магазине.

– Ну что вы? Мне приходилось заниматься различными бизнесами: я продавал картины и антиквариат, я занимался аудио– и видеотехникой, я продавал компьютеры и все, что было с ними связано, еще на заре общей компьютеризации, я занимался оригинальными вещами, коллекционными монетами, экслибрисами, гравюрами и плакатами, я продавал удивительные механические детские игрушки, но я никогда не опускался до продажи платья и обуви. Правда, бизнес не бывает без риска. Когда я запасся магнитофонами и аудиоцентрами «Sony», «Sharp», «Grundig» и прочими, они вдруг выпустили системы нового поколения, и я вылетел в трубу. Не успел я закупить партию компьютеров «Apple Makintosh», как вошли в моду «IBM». И, наконец, когда я собрал антисоветские картины русских художников, которые считались страшным дефицитом, ваши деятели вдруг принялись устраивать у себя демократию, и все ваши художники уже рисовали антисоветские картины. У меня сейчас целая галерея таких картин.

– Это я помню. Ленин в образе Чингачгука, Хрущев босиком с туфлями в руках и мадам Крупская в бане.

– Ну, баня как раз ушла, а вот с остальными плохо. Когда моя Сара посчитала, сколько стоили одни только рамы и окантовка, ее чуть не хватил инфаркт.

– А стоимость картин, я вижу, вас не очень волнует. Очевидно и с другими художниками вы расплачивались так же, как и со мной.

– Ну что вы! Trust me, я им платил полноценными советскими рублями в той сумме, в которую оценивали картину в долларах.