Мистер Бейкон и Independence Hal - Елена Мищенко Страница 13

Мои сокурсники-приятели собирались, в основном, у меня. Наши комнаты были просторнее, чем у других. Собирались обсуждать архитектурные новости, собирались перед походом на этюды и потом рассматривали и критиковали эти этюды. Кроме того, можно было писать этюд прямо с нашего балкона. В гостиной (она же кабинет отца) ставили на стол две чертежные доски, натягивали сетку и играли в пинг-понг. Подготовка зимней сессии тоже проходила у меня дома. К летней сессии готовились на Владимирской горке. Мой ближний круг составляли пять человек. Все наши институтские дела: задания, проекты, мы делали вместе. Были у нас приятельницы тоже, но они относились ко второму, более дальнему кругу. Пребывание в лагерях очень нас сблизило. В Кальном, в течение месяца, мы все время проводили вместе: вместе парились на солнце в дикую жару, вместе занимаясь самоокапыванием, вместе проходили школу молодого бойца, вместе сидели в окопах, вместе чистили винтовки, вместе спали, вместе ели и пили и, естественно, проводили вместе оставшееся свободное время. Мы уже знали друг о друге все или почти все: и биографию, и интересы, и характер, и капризы. Наши интересы во многом совпадали. Мы чувствовали, что нужно что-то предпринять для окончательного оформления наших творческих контактов.

Первая мысль пришла в голову Володе. Дело было так. Сидели мы впятером у меня дома в меньшей комнате и готовились к экзамену по архитектуре общественных зданий. Собственно, готовились мы вчетвером: Володя, Виктор, Женя и я. Толик, как всегда, вооружился томом Хемингуэя и улегся на диван. Мы читали вслух по очереди, периодически рассматривая картинки. Когда наступила одна из пауз Толик заявил:

– Что вы муру всякую читаете? Толстые книги – это чьи-то диссертации. Незачем забивать себе голову. Возьмите тоненькие нормы СН и этого будет достаточно.

– А история, а практика? – спросил Володя.

– Полистайте картинки Грабаревской «Истории русской архитектуры». И вообще, пора уже сделать перерыв и поговорить о чем-нибудь более приятном или поиграть в пинг-понг.

– Перерыв мы и так уже решили сделать специально для тебя – ты, видать, сильно переутомился. Так о чем более приятном ты хотел поговорить? – спросил Володя.

– В лагерях, сидя в окопе в страшную жару без воды, мы мечтали о такой вот тихой беседе в прохладе за столом о новой архитектуре, об Афинской хартии Корбюзье, о лозунгах авангардистов Баухауза, – напомнил Виктор.

– Я хочу предложить другое, – сказал Володя. – Мы много времени проводим вместе, у нас, в основном, общие интересы.

– Особенно у Толика, – не выдержал я. – Полежать на диване и почитать «Фиесту» в десятый раз.

– Я вот о чем хочу сказать, – Володю перебить было трудно. – Мы должны организовать что-то. Я сам не знаю еще, как это будет называться: клуб – не клуб, группа – не группа, блок – не блок. В общем то, что нас еще больше объединит, и не только нас.

– Секта, – подсказал ехидный Женя.

– Не дури!

– Клуб молодых архитекторов, – предложил Виктор.

– Банально, – сказал Толик. – Нужно так, чтобы аббревиатура из наших имен составила название. Александр, Евгений, Виктор, Толя, Володя – Алеввитово.

– Кого – тово? Ерунда какая-то – сказал Володя. – Это во-первых. А во-вторых, никакая аббревиатура не нужна. Если прибавится еще один соискатель – ты что, будешь менять название?

– Слушайте, – вклинился Женя. – А не начнут нас всех таскать за шкирку в КГБ, как таскали хлопцев за «Раннюю птаху»? А она была намного невиннее – просто ребята бегали вместе на зарядку в Ботанический сад. Стах еле выпутался из этой истории.

– Не будут таскать – сейчас не то время, сейчас оттепель. Поэтому нужно что-нибудь чисто архитектурное. Например, объединение «Капитель», или «Монумент» – предложил я.

– Ну сейчас не до капителей, за излишества уже начали бить, – затюкали меня.

В общем, после часовых поисков было найдено решение, которое устроило всех. Сейчас уже трудно сказать, кто был первым автором, но, по-моему, это опять был Володя. «БЛЮЗ» – блок юных зодчих. Во-первых, звучит красиво. Во-вторых, уже есть готовый гимн «Рапсодия в стиле блюз» Гершвина, которая в это время стала весьма популярной среди меломанов. В третьих, коротко, просто и ясно. Мы были в восторге от собственного сочинения. А как же назвать участников этого блюза – самих юных зодчих? Юзеры не подходило – это старо и означает пользователь. Итак решили. Организаторы – академики-фундаторы – ЮЗЫ. Ближний круг – члены корреспонденты – ЮЗОНЫ, разделяющие наши взгляды кандидаты на поступление – ЮЗИКИ.

Теперь позвольте, дорогие читатели, познакомить вас с юзами и юзонами. Мы не будем давать полные портреты, чтобы не утомлять вас, а только наброски с натуры, как привыкли это делать архитекторы.

ТОЛИК, он же Батя, он же Батяша, он же Борода. Высокий, красивый, большой эрудит, большой знаток истории архитектуры, большой знаток творчества кубистов и прочих истов, большой бездельник. Находится в постоянной конфронтации с партбюро. Уже нет нашего партийного лидера Тутевича, встречавшего его с одним и тем же возгласом: «Еще только вчера говорили о стилягах, а он опять с бородой», но новый партийный лидер на него смотрит тоже косо. Он этих лидеров просто раздражает. Любит импровизировать с ручкой или карандашом на произвольные архитектурные темы. Любимые архитекторы – Ле Корбюзье и Оскар Нимейер, любимые художники – Пикассо и Миро. Называет Жана Миро тонким лириком, чего никто из нас разглядеть не смог на его картинах, населенных насекомыми. К экзаменам не готовится принципиально, но сдает на четверки (лозунг «а мне больше и не нужно»). Когда мы отправлялись на этюды, одевался броско, в яркое пончо. Молчалив и улыбчив. Всегда предпочитает быть в оппозиции.

ВИКТОР, он же Виктор с ударением на О, он же Боцман. Крепкий, коренастый молодой человек с крупными чертами лица, широкими скулами. В институт пришел, отслужив три года во флоте. В отличие от нас, ходивших на занятия в лыжных костюмах, Виктор ходил во флотских брюках клеш и в бушлате. Это не пижонство – просто они с мамой жили вдвоем на ее пенсию и его стипендию. Отлично писал этюды. Любимые архитекторы – мастера Ренессанса, любимые художники: Коровин, Малявин, Цорн и его родственник Скугарев. Любит давать прозвища. Все прозвища наших сокурсников придуманы Виктором. Очень трудно ему давались сложные и незнакомые слова. Однажды на зачете по строительной физике он объяснял опыт:

– Берем мы в руки микропоцомер…

– Что, что? – пришла в ужас наша преподавательница Тамара Михайловна.

– Ну этот, микропоцомер.

– Это что-то совсем непристойное. Вы, очевидно, путаете. Наверное, вы имеете в виду микропотенциометр.

– Вот я и говорю, берем мы микропоцомер…

На зачете по истории искусств он говорил: