Изменники родины - Лиля Энден Страница 13

А сами траншеи стояли нетронутыми; вряд ли ими кто-нибудь воспользовался этой ночью: люди уже наделали себе другие окопы, не по инструкции, а по соображениям удобства: короткие, широкие, с толстым накатом сверху.

Лена вздохнула, взглянув на пепелище своей работы, и пошла дальше.

Вскоре она увидела уцелевший от пожара небольшой промтоварный магазин и зашла в него; здесь все было разграблено: одежда, обувь, материи (кстати, все эти товары появились в продаже только накануне).

Все более или менее ценное уже отсутствовало, а на полу валялось то, что никому не было нужно; кто здесь похозяйничал — немцы или местные жители — определить было трудно.

Лена порылась в брошенных вещах, не представлявших интереса для тех, кто побывал здесь раньше, и выбрала оттуда несколько десятков пуговиц, две столовые ложки, полойник, несколько мотков штопальных ниток, пластмассовую масленку, две круглых гребенки, сверток пестрой тесьмы…

— Это на мою долю осталось, — сказала она самой себе и, подумав, добавила в свою корзинку еще несколько эмалированных брошек с букетами и пейзажами, несколько галстуков и две коробки пудры, хотя сама никогда не пудрилась. Затем она вышла из магазина и отправилась дальше.

— Лена! Лена, ты жива? — послышался знакомый голос.

Лена обернулась: из переулка, навстречу к ней, с протянутыми руками бежала Маруся Макова.

— Ты здесь? Не уехала? — удивленно воскликнула Лена, ожидавшая встретить в развалинах кого угодно, только не Марусю.

— Как видишь, здесь, налицо! Идем к нам!

— А ваш дом цел?

— Цел, цел!.. Пролетарская сгорела почти вся, одни трубы торчат, а до нашего переулка огонь не добрался… Идем! Мама так рада будет!..

И она потащила подругу с собой.

Они пошли на противоположный конец Липни, где находился маленький домик, принадлежавший Марусе и ее матери.

— Но все же, как ты осталась здесь? Я думала, ты уже где-нибудь далеко? — спрашивала Лена.

— Мы хотели уходить, обязательно, — на ходу торопливо рассказывала Маруся. — Третьего дня пришла Тоня…

— Какая Тоня?

— Да сестра моя, которая в Днепровске жила!.. Ее дети были у нас на каникулах… мужа ее в армию забрали, а ее саму с работы не отпускали до последнего дня, пока немцы подошли… А в последнюю минуту приказали на поезд собираться, ехать куда-то в Сибирь, а дети у нее тут, в Липне… Она до Приречной доехала, с поезда спрыгнула, и сюда пешком… Не успела отдохнуть, как немцы и в Липню пожаловали… Мы все надеялись лошадь достать, да ничего не вышло… Тогда собрались идти пешком, и Новиковы с нами вместе пошли… Тоня все торопилась, хотела догнать свою фабрику, очень боялась, что ее будут судить, что она убежала с поезда… А тут мама заболела и говорит, что она нам по дороге только мешать будет… задерживать… что она лучше останется здесь… что ей, старухе, немцы ничего не сделают, а дом и вещи целее будут.

— И ты с ней осталась?

— Да нет, я сначала пошла со всеми: Тоня с детьми, Новиковы, еще Люда, продавщица из раймага и я. Дошли до Жарова, отстановились, смотрим — кругом горит, бомбят, стреляют… Мы с Тоней очень беспокоились за маму… Ну, я и побежала назад, думала, все-таки, уговорить ее пойти с нами… А тут начался такой обстрел, что я еле до дому добежала. Куда уж было назад идти!.. Забрались мы с мамой под печку, там всю ночь и просидели… Вот и наша хата!

Среди сплошных пожарищ, в стороне от магистральной Пролетарской улицы, переводившей в Вяземское шоссе, уцелело в переулке четыре домика, в том числе — Маковский, маленький, приземистый, с красной крышей.

Нашла живого человека! Вот, пожалуйста! — сообщила Маруся своей матери.

— Леночка! Здравствуй!.. Тоже, значит, не ушла? А я-то думала: мы с Марусей одни в городе остались, — говорила, обнимая гостью, худая, изможденная, за одну ночь постаревшая на десять лет Анна Григорьевна Макова.

— Мои-то вчера пошли, — начала она рассказывать, — А я приболела — осталась… лежу, дожидаю, что дальше будет… Тут как пошли стрелять — Ну, думаю, конец мне пришел!.. Вдруг слышу — идет кто-то в дверь… гляжу: моя попрыгунья к матери назад прибежала!.. И немцев не побоялась!..

— А чего я их буду бояться? — храбро заявила Маруся. — Они на меня даже не смотрят…

Лена раскрыла корзинку и по-братски поделилась с Марусей своими не слишком богатыми магазинными трофеями; потом пошли подробные рассказы о всех событиях прошлой ночи.

— Живы ли там наши? — тихо проговорила Анна Грирорьевна. — Хотя бы скорей вернулись обратно!.. Их, верно, тоже немцы уже захватили…

Слова «немцы захватили», еще вчера бывшие страшнее смертного приговора, сегодея прозвучали совсем спокойно и даже с надеждой.

— Надо пойти в Жарово, узнать, там ли они и что с ними, и привести их обратно. — предложила Лена.

— Пойдем! — загорелась Маруся. — Пойдем вместе! Одна я, все-таки, побаиваюсь, а вдвоем лучше…

— Подстрелят вас! — забеспокоилась мать.

— Не подстрелят! Если вчера не подстрелили, так уж сегодня-то целы будем!

* * *

Поле, через которое вела в деревню Жарово извилистая проселочная дорога, было все изрыто воронками; кругом валялись искореженные машины, орудия, повозки, трупы лошадей; но больше всего было человеческих трупов — мертвецы лежали во всех направлениях, ничком и навзничь, скорчившись и вытянувшись, в одиночку и группами…

Один совсем молодой красноармеец лежал в воронке у самой дороги, свернувшись калачиком и положив голову на кусок дерна, лежал так уютно, что казалось — он просто крепко спит… если бы не толстый слой серой пыли, покрывавшей его лицо…

— Какой славный! — тихо проговорила Маруся, наклоняясь над мертвым и смахивая рукой эту противную пыль с его окостеневшего лица.

— А ведь все наши лежат, русские, — отозвалась Лена, оглядываясь кругом. — Не видно ни одного убитого немца…

— Ну, своих-то они прибрали!..

Девушки пошли дальше.

В деревне Жарово, как и в Липне, половина хат оказалась сгоревшей.

Спрева никого не было видно, потом из одного окопа вылезла баба в желтом платке, затем подошло еще несколько человек.

На расспросы Маруси жаровцы отвечали, что все беженцы ушли из деревни еще до прихода немцев, но в какую сторону они направились, никто не помнил.

— Значит, в Жарове их нет, — проговорила Лена. — Куда же теперь пойдем их искать?

— Пошли домой!.. Может быть, они уже вернулись и дома сидят, а мы их тут ищем по полю брани…

Подруги отправились обратно, через то же самое усыпанное трупами «поле брани». Солнце жгло после полудня все сильнее, и над полем уже поднимался тяжелый, тошнотворный запах тления.

На половине пути им пришлось свернуть с дороги на траву и пойти обочиной: навстречу им по узкому проселку, поднимая тучи пыли, медленно ползла змеей длинная колонна разнокалиберных немецких машин; тут были большие и маленькие, грузовые и легковые, но больше всего мотоциклов; немцы ехали вооруженные, громко разговаривали и кричали.