Гавайи: Миссионеры - Джеймс Миченер Страница 13

– А он вовсе не так плох, как про него наговорили, – про шептала Чарити Бромли на ухо сестре.

– Правда, не очень высокий, – фыркнула Мерси. – По жалуй, он больше подошел бы тебе, Чарити, чем Иеруше.

– Девочки, успокойтесь, – скомандовала миссис Бромли, и все замолчали, выпрямившись в огромных креслах. Дверь распахнулась от удара ногой, что вошло в привычку у Чарльза Бромли, в комнату вслед за хозяином вошел молодой чело век, облаченный во все черное и со шляпой-цилиндром в руке. Он смело двинулся вперед по ковру, поклонился миссис Бром ли и заговорил:

– Мне оказана большая честь – быть приглашенным в ваш дом. – Затем Эбнер взглянул на симпатичную девятнадцатилетнюю Чарити, с локонами до плеч, покраснел и низко поклонился девушке: – Особенно приятно мне познакомиться с вами, мисс Бромли.

– Это же не Иеруша! – взвизгнула Мерси, и тут же рассмеялась, не в силах сдержаться.

Мистер Бромли присоединился к хохотушке:

– Вы должны понять этих девочек, они целый день слоняются без дела, Эбнер. Это её сестры. А Иеруша у себя, но она скоро спустится к нам, и тогда вы познакомитесь. Кстати, она у нас самая красивая.

Эбнер почувствовал, как от смущения у него парализовало конечности. Затем он услышал, как миссис Бромли спрашивает его о чем-то, но не сразу смог сообразить, что же именно её интересует.

– A y вас есть сестра такого же возраста, как Мерси?

– Ей исполнилось двенадцать лет.

– У меня брат двенадцати лет, – запинаясь, ответил Эбнер.

– Ну, если вашему брату двенадцать лет, значит, – быстро смекнула Мерси, – у вас не может быть такой же сестры.

– Они могут быть близнецами, – рассмеялась Чарити.

– Нет, близнецов в нашей семье нет, – отчеканил Эбнер.

– Ну вот, видишь, никакой двенадцатилетней сестры у него нет! – победно подытожила Мерси.

– Миссис Бромли имела в виду вот что, Эбнер, – объяснил Чарльз. – Если бы у вас все-таки была сестра двенадцати лет, вы бы смогли понять, почему нам иногда так хочется утопить этого маленького бесенка.

Эти слова ошеломили Эбнера. Он никогда не слышал, чтобы его родители говорили что-то подобное даже в шутку. А в общем, за время визита к Бромли Хейл услышал больше шуток, чем за всю свою жизнь на ферме.

– Но Мерси мне кажется очень симпатичной девочкой. Не надо её топить, промямлил он, полагая, что высказал сейчас изысканную любезность. Однако времени на анализ ситуации у него не осталось, в следующую секунду он был сражен появлением Иеруши Бромли. Она изящно спускалась в комнату по лестнице, стройная, темноглазая, с каштановыми локонами, ниспадающими по обе стороны лица. Девушка была великолепна в своем розовом платье из тонкой накрахмаленной ткани с узором в виде веточек. Платье украшал ряд жемчужных пуговиц, при чем не плоских, какие можно купить в любом галантерейном магазине, а выпуклых и переливающихся. Пуговицы шли от самой шеи, украшенной камеей, по потрясающей груди, затем к узкой талии, и доходили до края подола, где целых три ряда тончайших кружев завершали оформление наряда. Эбнер, впервые в жизни увидев такую красавицу, задохнулся. "Не может быть, что именно она предназначена для меня, – лихорадочно соображал он. – Слишком уж хороша эта девушка".

Твердым шагом Иеруша прошла через комнату к Эбнеру и, предложив ему свою руку, тихим нежным голосом произнесла:

– Самое мудрое, что я успела сделать в жизни, так это на писать вашей сестре Эстер. Теперь мне кажется, что я вас знаю уже давно, преподобный Хейл.

– Его зовут Эбнер! – воскликнула Мерси, но Иеруша не обратила на девочку никакого внимания.

День выдался жарким, долгим и восхитительным. Семья Бромли беседовала с Хейлом с часу до шести. Эбнеру не приходилось раньше встречаться с такими остроумными и эрудированными людьми. Единственное, что портило общение, так это тот факт, что несчастный священник сразу по прибытии в гостиницу успел выпить большое количество воды. Теперь же, начиная с четырех часов, он только и думал о том, как бы попасть в уборную. Никогда раньше Хейл и подозревать не мог, что такая мелочь может поставить его в столь затруднительное положение, из которого он никак не мог найти выход. Наконец, мистер Бромли, очевидно, догадался о проблемах юноши, потому что открыто сказал:

– Мне только что пришло в голову, что мы держим за сто лом этого молодого человека уже целых пять часов. Не пора ли ему выйти во двор и немного проветриться? – И он сам проводил покрасневшего священника туда, где юноша наконец-то испытал неимоверное облегчение.

За обедом Эбнер очень быстро понял, что все семейство Бромли наблюдает за его манерами, но, по его мнению, он вел себя весьма прилично, и это доставляло ему удовольствие. Правда, сам он считал, что судить о человеке по его поведению глупо. Но внезапно Эбнер осознал, что ему самому очень хочется оставить благоприятное впечатление о себе.

– Мы все смотрим и ждем, когда же вы будете вытаскивать косточки от вишен изо рта руками, – поддразнила священника Мерси.

– В колледже нас учили не делать этого, – объяснил Эбнер. – А дома я обычно выплевывал их на тарелку. – Вся семья дружно рассмеялась, и тогда Эбнер понял, что ему удалась неплохая шутка, хотя он и не намеревался острить.

В восемь вечера мистер Бромли попросил Эбнера прочитать им проповедь, и тот согласился, причем темой избрал строки из ??-й главы Бытия, подсказанные ему Эстер, которая посчитала, что эта тема как раз подойдет к первой встрече брата с невестой: "Я у вас пришелец и поселенец: дайте мне в собственность место для гроба между вами, чтобы мне умершую мою схоронить от глаз моих".

Поначалу эти слова показались Чарльзу чересчур мрачны ми для молодого священника, которому только что исполнился двадцать один год, но потом мистер Бромли был вынужден при знать, что благодаря находчивости Эбнера смерть в проповеди внезапно превратилась в утверждение вечной жизни. Со своей стороны, Эбнер решил, что и игра миссис Бромли на органе, и пение её дочерей были слишком уж витиеватыми. Но, если не принимать во внимание эти мелочи, в общем, импровизированная служба прошла великолепно.

Затем мистер Бромли властно скомандовал:

– Семейство, а ну, быстро по кроватям! Этим молодым людям наверняка хочется побыть наедине. – И, взмахнув рука ми, проводил свой выводок наверх.

Когда родители и сестры удалились, Иеруша сложила руки на коленях и некоторое время молча смотрела на незнакомца, пришедшего к ним в гости. Наконец, она заговорила:

– Преподобный Хейл, ваша сестра так много написала мне о вас, что у меня нет надобности задавать какие-либо вопросы. Но, наверное, вы хотели бы меня о чем-то спросить.

– Да, мисс Бромли, у меня есть один вопрос, который, на верное, по важности стоит всех остальных, – ответил Эбнер. – Насколько непоколебима ваша вера в Господа нашего?

– Моя вера сильней, чем у матери, отца или сестер. Я да же не знаю, как это получилось, но это именно так.