Тепло твоих рук - Илья Масодов Страница 13

Олег Петрович знает об этом деле всё, он помнит в лицо и поимённо всех жертв, помнит позы, в которых были обнаружены тела, помнит время убийств, они всегда происходили после одиннадцати часов вечера, помнит те места в пространстве, которые теперь навечно будут для него отличаться от остальных, дома, улицы, деревья, фонари, припаркованные автомобили. Он знает, что в убийствах участвует девочка примерно тринадцати лет, по крайней мере находится на месте преступления перед смертью потерпевшего, её следы были обнаружены на лужах крови и на паркете, асфальте, траве. У неё рыжие тёмные волосы, которые были найдены в руках трёх жертв, зафиксированы отпечатки её пальцев и даже губ. Но Олега Петровича больше беспокоит личность второго участника преступлений, словно вовсе не существующая. Он не оставляет ни следов, ни отпечатков пальцев, только глубокие смертельные раны на телах жертв, нанесённые с такой силой, что у Олега Петровича нет никаких сомнений: это взрослый, хорошо физически развитый мужчина. Олег Петрович снова проводит рукой по лысине и, профессионально холодея, представляет себе убийцу, как он мог бы выглядеть, ведь волосы у него могут быть такого же цвета, как у дочери. У Олега Петровича есть и версия касательно мотива преступления — месть за насилие над близким человеком, женой или этой самой девочкой, которая используется в качестве приманки. На трупах часто можно различить следы борьбы пострадавшего с девочкой, в виде небольших физических повреждений, вероятно, жертва пытается вступить с девочкой в половой контакт, потом неожиданно нападает мужчина и убивает жертву ножом. Собственно говоря, убийца может действовать и не руководствуясь чувством мести, просто вследствие параноидального желания восстановить общественную мораль. Олег Петрович знавал одного убийцу, который убил своих троих детей, как считал, в перспективе таких же поганцев как он сам, чтобы человечеству жилось лучше. Как бы то ни было с монахом, произошло то, чего Олег Петрович боялся всю свою карьеру — он должен расследовать серийное убийство.

Олег Петрович ставит недопитый кофе на стол и закуривает сигарету. От дыма ему становится легче, не так остро воспринимается горечь отвратительного пойла, которое он поглотил. Олегом Петровичем давно уже проверены все имевшие место в городе случаи изнасилований и убийств, где маячили рыжеволосые девочки. Результаты не обнадёживали. Жертв было настолько много, что у всех наблюдаемых находилось по крайней мере восьмидесятипроцентное железное алиби. Конечно, убийца мог приехать также из другого города, в котором и произошло первоначальное преступление, поэтому Олегу Петровичу пришлось проверить всех, легально приехавших за последние годы. Выяснилось, что в течение последних пяти лет в город не проникали на постоянное место жительства рыжеволосые девочки младшего и среднего школьного возраста.

Уже месяц на вокзалах агентами Олега Петровича, замаскированными под зловонных бомжей, продавцов эротических открыток и красномордых носильщиков, ведётся тотальная слежка за приезжими, все мужчины с девочками регистрируются в чёрных списках, но убийца неуловим, он царит в городе, как тигр-людоед, звериный призрак мести, он убивает, где хочет и кого хочет.

Олег Петрович, стряхивая пепел сигареты безымянным пальцем в чайное блюдце, заменяющее ему пепельницу, думает о бешеном звере. Опыт говорит ему, что обычные методы травли не дадут результата, пока он не поймёт чего-то такого, что даст ему преимущество перед зверем, возможность сделать свой ход раньше. Он уверен, что ключ есть, но искать его нет времени, потому что зверь продолжает убивать. И у Олега Петровича нет другого выхода, как прибегнуть к древнему способу: охоте с приманкой. И приманкой должен быть человек. Он сам.

Дверь кабинета приотворяется без стука, заглядывает Катя. Её тёмные глазки похотливо блестят в электрическом свете. Она ничего не говорит, но Олег Петрович понимает, что Катя хочет на диван. Он устало качает головой, и лицо Кати трогает смертельная печаль, она говорит «до свиданья», тихо закрывает дверь и её каблучки скоро затихают на скрипучем паркете коридора. Олегу Петровичу не жалко Катю, она найдёт, с кем ей спать, на крайний случай есть ещё муж.

Он давит окурок в блюдце, встаёт, одевает куртку, вынимает из ящика пистолет и долго стоит у стены, спустив предохранитель и засунув дуло себе в рот, прежде чем положить оружие в карман и выйти из кабинета. Проходя пустыми коридорами розыска, где уже не горит свет, Олег Петрович вспоминает своих детей, сына пятнадцати лет и дочь шести, а значит, он думает о смерти, он уверен, что зверь встретится ему уже сегодня. Решение начать индивидуальную охоту, о котором никто больше не знал, Олег Петрович принимал две недели, он, немолодой облысевший канцелярский следователь с болью в боку и усталым сердцем, больше всего на свете не хотел встречаться с серийным убийцей, с этим кровожадным коновалом, но так велела ему судьба. То, что это именно судьба, он осознал не сразу, но твёрдо. Час пришёл. Чтобы развязать этот узел, нужно было его персональное участие, может быть, и жизнь. Между ним и людоедом существовала неуловимая связь, словно они уже встречались где-то, давно знают друг друга. Он должен увидеть его, посмотреть ему в сатанинские глаза. Он должен пристрелить его или умереть сам. Наверное, это и есть то, для чего он жил.

В то время как старый охотник выходит на залитую электрическими лунами тропу, Мария с Юлей всего в одном квартале от него пьют молочный коктейль за белым столиком летнего кафе, где таинственно светят искусно спрятанные в листве каштанов лампы, смеются пьяные девушки, спокойно дыша тёплыми грудями в подкравшиеся мужские ладони, и официанты в белых рубашках разносят на подносах стаканы с трубочками, протыкающими терпкие лимонные кружки. Девушки за столиками смеются, готовясь к весёлым наслаждениям тёплой летней ночи, Мария и Юля молчат, ожидая своё следующее убийство.

Через десять минут они пропадают в тени каштанов, как раз в тот момент, когда, продолжая сидеть за своим столиком, могли бы увидеть Олега Петровича, медленно следующего по чёрному от поливальной машины тротуару, курящего сигарету и невидяще смотрящего вперёд, вдоль пустой проезжей части. Он останавливается у телефонного автомата, засунув руки в карманы и стоит, вроде бы глядя на мёртвый гастроном и на возвышающийся над ним шестнадцатиэтажник, слившийся с ночным небом, так что немногие ещё светлые окна кажутся горящими прямо там, в угольной высоте, впрочем, что видит он на самом деле, не знает теперь никто.

Юля избирает другой путь, перпендикулярный той улице, где её ждёт охотник, и углубляется во дворы, полные темноты, мусорной вони и змеящихся кошачьих теней. Они идут медленно, и Мария задирает голову вверх, чтобы снова встретиться со звёздами, усыпавшими прямоугольную черноту в просвете между крышами, как цветы усыпают луга. Сегодня есть тонкий месяц, словно сделанный из сливочного масла, тонкий и нежный, он совсем не светит, просто находится в небе. Мария вздыхает оттого, что ей никогда не потрогать месяц и возвращает взгляд на землю, где из темноты выступает зарешёченная подвальная лампа, и двое влюблённых, прижавшись к неразличимой стене за деревом, мучаются своей молчаливой любовью, в то время как лабиринтами дворов блуждают мёртвые старики, жившие здесь не так давно и теперь вспоминающие своё время. Мария не боится мёртвых стариков, потому что сегодня Юля дала ей оружие — нож с лезвием, таким же длинным, как кисть Марии, на случай, если тот, кого они будут убивать, бросится на Марию и причинит ей боль. Нож висит у неё на шее, просунутый в тесёмочную петлю, так что она может вынуть его через расстёгнутую на груди рубашку, он всё ещё холоднее тела Марии и, пока она идёт, приятно касается кожи лезвием. Мария не хотела брать ножа, но Юля запугала её рассказами о свирепой и живучей дичи, которая, будучи раненой, ещё некоторое время может не чувствовать смерти и напасть на живодёра.