Поцелуй богов - Адриан Антони Гилл Страница 13

— И как я выгляжу?

Он нехотя оторвался от окна.

— Сказочно. Ты сама прекрасно знаешь, что выглядишь потрясающе.

— Это естественно. Речь не о том. Я подходяще выгляжу для субботнего обеда в Нижнем Суэлле и общения с театральным народом?

На Ли был розовато-лиловый кашемировый костюм с золотыми пуговицами и юбкой чуть выше колен и красная блузка.

— Когда в последний раз Ларри и Вивьен вытаскивали меня позавтракать, мы все были в блейзерах и галстуках. Откуда мне знать, в чем принято общаться с театральным народом.

— Это все твоя чертова страна. Мне казалось, что интеллектуалы выглядят именно так, когда цепляют на себя наряды на сельский манер.

— По-моему… ты как-то слишком приоделась. Вообще-то не меня спрашивать, но сейчас ты немножко как… как Барбра Стрейзанд.

— Барбра Стрейзанд? — Ли поежилась и стукнула его по коленке. — Господи, Хеймд, немедленно остановитесь.

— Здесь в миле станция техобслуживания. Подойдет?

— Быстрее, сукин вы сын. — Она рассмеялась и надула губки. — Кстати, где вы откопали такую майку? Сняли с покойника?

Хеймд остановился и открыл багажник. Джон заглянул внутрь и ухмыльнулся. Там лежали два огромных чемодана и с полдюжины пакетов, из которых торчали платья, туфли, шляпки, обертки и картонки.

— Самая дорогая в Британии распродажа с колес?

— Что ты сказал?

— Не бери в голову.

— Как насчет этого? — Ли достала кожаную мини-юбку.

— Явно не пойдет.

— А вот это? Джон, посоветуй, что мне надеть. — На ее лице отразилось неподдельное отчаяние.

Он рассмеялся, не веря, что кого-то может настолько заботить, во что нарядиться к обеду в субботу.

— Черт тебя подери! — вспыхнула Ли. — Помоги же мне, Джон!

— Хорошо, хорошо. Давай подумаем. Джинсы у тебя есть?

— Синие? Не знаю. Должны быть. — Она порылась в вещах и выудила выцветшие мужские «Левис» с дырками на заднице и на коленке.

— То что надо.

— Эти джинсы я носила в школе, а с собой вожу только для того, чтобы знать, что могу еще в них влезть.

— Подойдут. И вот это. — Джон подал эластичный укороченный белый топик без лямок.

— Я надеваю его, когда занимаюсь гимнастикой.

— А к нему еще вот это. — На свет появилась белая батистовая распашонка с мешковатыми рукавами.

— Ты хочешь, чтобы я выглядела неряхой — будто у себя дома?

— Именно. Чувствуй себя как дома. Загляни в любую английскую гостиную. Тот, кто одет хуже, и есть самая важная персона.

— Правда? Ты меня не разыгрываешь? Ладно, давай выпьем по чашечке кофе. А потом я переоденусь в сортире.

Они прошли по автомобильной стоянке мимо шеренг машин отставников, ровесников Первой мировой войны, которые устало осели на оси. Такие автомобили только и увидишь на придорожных станциях техобслуживания. В кафешке собрались мотающиеся по Англии явно не гурманы: толстые женщины в легких брюках, лупящие капризных детей; кучки завитых пенсионеров; типы в выцветших бело-голубых туристических кепках; колупающиеся с видеокамерами сутулые юнцы; семьи прямо с плакатов строительных обществ; замученные школой подростки на отдыхе, селянки с беспокойными лабрадорами, которым ужасно приспичило; несколько замызганных мотоциклистов; компания кутил; молодые девчонки со старыми глазами; охотящиеся за случайными мальчиками женатые мужчины; водители грузовиков с тюремными татуировками женщин, которые забрались к ним под кожу и теперь их ни в жизнь не вытравить; охающие и ахающие субчики; перетрухнувшие дезертиры-шотландцы; разыскиваемые граждане, неразыскиваемые граждане; дамочки на свидании с начальниками мужей; вовсю старающиеся толстушки по имени Морин, Дорин и Ширлин. Великий крестовый поход демократии, свободы, потребления, скуки, разочарования, всепроникающего чувства раздражения и подавляемой агрессивности. Возня с дорожными картами, спертый воздух, тарахтение попавшей в четвертые руки машины, глухое радио, стаканчики мороженого, постоянная круговерть, головная боль укачавшихся дорогой, потерянное время, чья-то сельская идиллия по соседству, пустая трата солнечного света и друг друга. Дурацкая, дрянная роль самоублажения, когда то входишь в штопор, то выходишь из штопора.

Ли уверенно, не замечая окружающих, шла рядом с держащимся бок о бок Хеймдом. В этом кафе она казалась более чужой, чем инопланетянка. Объявилась из такого места, которое было недоступнее Марса — из кино, с экрана телевизора, из грез, соткалась из эфира.

Они сели за столик с горой заляпанных кетчупом тарелок, пластмассовых чашек и грудой обслюнявленных салфеток. Ли подалась вперед и взяла Джона за руки.

— Ты уверен насчет джинсов? Не думаешь, что это немного в духе Мэрилин и Страсберга? Не чересчур? Ты точно знаешь?

— Послушай, это всего лишь загородный обед. Ты выглядишь сказочно. Ты — звезда; никто даже не заметит, в чем ты одета.

— Еще как заметят. Прости, что занудствую, но это очень важно.

— Нисколько не важно. То есть я хотел сказать, не важно, что ты занудничаешь. В этом смысле.

— Спасибо. А что там у меня с волосами?

Джон улыбнулся. За спиной Ли он заметил компанию таращившихся на нее парней. И повсюду тупые наглые глаза на жующих физиономиях. Мимо продефилировала парочка. Женщина покосилась в их сторону, присмотрелась, потянула за рукав спутника и что-то зашептала на ухо. Гомон голосов упал на октаву и превратился в шушуканье. Десятки нескромных глаз смотрели прямо на них, а Ли продолжала рассуждать о волосах.

— С тобой так всегда? — поинтересовался Джон.

— Что именно?

— Незнакомцы лупятся со всех сторон.

— Не знаю. Наверное. Меня узнают. Ты абсолютно уверен насчет волос?

— И тебя не раздражает?

— Что — волосы? Боже мой, еще как!

— Да нет, взгляды.

— Я не замечаю. Иногда, наоборот, бесит, когда не удается перехватить посторонний взгляд. Я с детства привыкла. Обычно ношу защитные очки. Но сейчас оставила в машине.

Зал смотрел, словно ожидая некоего события, развития повествования, сценария, музыки, света и работы оператора. Подтверждения. Коллективный взгляд не доставлял удовольствия. Он балансировал на грани угрозы и недоверия. Кто эта девица, что прикидывается Ли Монтаной и хочет, чтобы мы ей поверили? Настоящая Ли Монтана? Если так, какого черта ей здесь надо: нечего удивлять, когда они не готовы — не захватили фотоаппаратов, не побрились, не подмыли задниц, не купили презервативов, не взбодрились выпивкой. Просто ехали по своим делам. Безумная дорожная история, смущающая их буйную фантазию. Они смотрели и ждали. Джона пробрал озноб.

В противоположном конце зала поднялась девочка лет семи-восьми, не больше. Мать вдохнула ей в ухо вместе с дымом приказ и толкнула в спину так, что та споткнулась и меж столиков двинулась в их сторону. Но на середине пути растерялась и с жалобным видом повернула обратно к родителям. Отец, наверное, из здешних завсегдатаев, чертыхнулся и рубанул воздух ребром ладони. И девчушка продолжила вверенную ей миссию. Ее никто бы не назвал симпатичным ребенком — чрезмерно раскормленная, с выпирающим животиком и толстой попкой, в грязно-розовом неказистом комбинезончике. Она носила пластмассовые серьги и красила крохотные ногти. Девочка подошла к их столику и уставилась на Ли.