Ночной дозор - Сара Уотерс Страница 13

– В другой раз будем знать.

– Они мне сказали: «Спокуха, тетенька».

– Пустяки.

Пили из фарфоровых чашек, которые принесли с собой. Пиво бешено вспенилось до изогнутых краешков. Под пеной оно было прохладное, горьковатое, великолепное. Хелен закрыла глаза, наслаждаясь пригревающим лицо солнцем и беспечным праздничным чувством от угощения пивом в столь публичном месте. Правда, бутылки она прикрыла холщовой сумкой.

– Вдруг кто из клиентов меня увидит?

– Да пошли они, твои клиенты, – буркнула Джулия.

Они занялись едой, отламывая кусочки хлеба и сыра.

Потом Джулия растянулась на земле, вместо подушки приспособив скомканную холщовую сумку. Хелен лежала ровно, закрыв глаза. Оркестр заиграл очередной мотив. Хелен знала слова и стала тихонько подпевать:

Ах, какой солдатик!

Ах, какой касатик!

Ах, какой солдатик,

Душка, душка, душка!

Где-то, захлебываясь плачем, орал ребенок в коляске. Гавкала собака, которую хозяин дразнил палкой. От пруда доносились скрип уключин и шлепки весел, крики расшалившейся ребятни, а с улиц за пределами парка, конечно же, неизменное ворчанье моторов. Казалось, если сосредоточиться, ухватишь все многообразие звуков, которые можно запечатлеть по отдельности, а потом сложить в слегка искусственное целое под названием «Сентябрьский полдень в Риджентс-парке».

Мимо прошла пара девчонок с газетой. Они обсуждали заметку о происшествии:

– Какой ужас быть задушенной, правда? Ты бы что выбрала: чтоб тебя задушили или разбомбили атомной бомбой? С бомбой хоть быстро, не мучиться...

Девчачьи голоса растаяли, затопленные очередным всплеском музыки:

До чего он справный!

Командир он главный!

Как огонь, сияет

Пушка, пушка, пушка!

Хелен открыла глаза и смотрела в сияющее голубое небо. Безумие ли испытывать благодарность к подобным мгновеньям, когда в мире есть атомные бомбы, концлагеря и газовые камеры? Люди по-прежнему рвут друг друга на куски. Все так же существуют убийство, голод, беспорядки – в Польше, Палестине, Индии и бог весть где еще. Сама Британия скользит к банкротству и распаду. Может, желание всецело отдаться таким мелочам, как буханье паркового оркестра, как ощущение солнца на лице, колкой травы под пятками, туманного пива в жилах и тайной близости любимой, – это своего рода идиотизм или эгоистичность? Или эти мелочи – все, что у тебя есть? Может, их-то и надо сберегать? Превратить в хрустальные капли и носить, как амулет на браслете, как оберег от подстерегающей беды?

Хелен шевельнула рукой и незаметно для посторонних глаз коснулась бедра Джулии.

– Как хорошо, правда? – тихо проговорила она. – Почему мы не ходим сюда все время? Лето почти кончилось, а мы его проворонили. Ведь могли бы приходить сюда каждый вечер.

– На будущий год так и сделаем, – ответила Джулия.

– Сделаем. Запомним и сделаем. Правда? Джулия?

Но Джулия ее уже не слушала. Разговаривая с Хелен, она подняла голову, и теперь ее внимание привлекло что-то еще. Под козырьком руки ее взгляд на чем-то остановился, она заулыбалась.

– Кажется... Так и есть! Вот чудеса! – Джулия замахала рукой. – Урсула! – Громкий крик резанул слух. – Сюда!

Хелен приподнялась на локте и посмотрела в сторону, куда махала Джулия. Она увидела стройную миловидную женщину, которая, улыбаясь, шла к ним через лужайку.

– Боже мой! – сказала женщина, подойдя ближе. – Вот уж не думала вас увидеть, Джулия!

Джулия поднялась и отряхнула платье.

– Где были? – спросила она, тоже улыбаясь.

– С другом обедала в Сент-Джонс-Вуд, – ответила женщина. – А сейчас иду в Бродкастинг-Хаус. [12]У нас на Би-би-си нет времени на пикники и всякое такое. Как вы, однако, славно расположились! Чистая пастораль!

Она взглянула на Хелен. Темные, чуть озорные глаза.

– Хелен, это Урсула Уоринг, – представила Джулия. – Урсула, это Хелен Джинивер.

– Хелен, ну конечно! – воскликнула Урсула. – Ничего, что я вас по имени? Я столько о вас слышала. Не пугайтесь, только хорошее.

Она нагнулась пожать руку, и Хелен привстала навстречу. Ей было неуютно сидеть, когда Джулия и Урсула стояли, но вместе с тем она прекрасно сознавала свой «субботний» вид: блузка, которую сама распорола и перекроила по советам рубрики «Справимся сами», и старая твидовая юбка, весьма залоснившаяся на заду. Урсула же выглядела аккуратно, богато и стильно. Волосы убраны под небольшую элегантную шляпу, наподобие мужской. Новенькие перчатки из мягкой кожи, туфли на низком каблуке и с бахромчатыми язычками – подобную обувь ожидаешь увидеть на поле для гольфа, шотландском взгорье или другом подобном дорогостоящем и благотворном месте. Она была совсем иной, чем Хелен ее представляла из рассказов Джулии. В тех описаниях Урсула была старше и безвкусно одетой. Зачем это Джулии понадобилось?

– На передачу вчера успели? – спросила Урсула.

– Конечно, – сказала Джулия.

– Ведь неплохо, а? Как вы считаете, Хелен? По-моему, вышло чертовски здорово. Да еще грандиозный портрет Джулии на развороте «Радио таймс»!

– Он ужасный! – Джулия не дала Хелен ответить. – Я там какая-то жуткая католичка. Будто меня сейчас колесуют или выколют мне глаза.

– Глупости!

Они рассмеялись.

– Слушайте, присоединяйтесь к нам! – предложила Джулия.

Урсула замотала головой.

– Я себя знаю: если сейчас сяду, потом меня уж не поднять. Нет, буду весь день о вас думать и умирать от зависти. Вот же какие вы хитрюги! Конечно, живете совсем рядом. И что за прелесть ваш дом! – Она вновь обратилась к Хелен. – Я сказала Джулии: в жизни не подумаешь, что возле Эджвер-роуд существует такое местечко.

– Вы его видели? – удивилась Хелен.

– Ну так, мельком...

– Урсула заглянула где-то на прошлой неделе, – вмешалась Джулия. – Я же тебе говорила.

– Наверное, я забыла, – сказала Хелен.

– Мне хотелось взглянуть на кабинет Джулии, – объяснила Урсула. – Это так завораживает – увидеть место, где творит писатель. Хотя не уверена, что завидую вам, Хелен. Не знаю, как бы я отнеслась к тому, что подруга строчит у меня над головой, раздумывая, как лучше расправиться с очередной жертвой: с помощью яда или веревки?

Она по-особому произносит слово «подруга», подумала Хелен, словно хочет сказать: «Конечно, мы друг друга понимаем». Точно намекает: «Мы все «подруги». Урсула сняла перчатки и достала из кармана серебряный портсигар; Хелен отметила ее короткие наманикюренные ногти и скромную печатку на левом мизинце.