Сбежавшие сестры - Сэнди Тейлор Страница 13

Нам с Олив предстояло учиться в одной школе. В Лондоне мы ходили в разные из-за возраста, но в этой маленькой деревеньке школа была на всех одна. Я не возражала, ведь так я могла все время присматривать за сестренкой. Через несколько недель мне исполнялось четырнадцать, после чего я уже не обязана была ходить в школу, но тетя Бет сказала, что будет лучше, если я пойду с Олив, а заодно и сама заведу друзей. Я была только рада – мне хотелось найти друга.

Школа находилась недалеко от дома священника, но в первое утро тетя Бет решила пойти с нами. Олив не желала уходить, не попрощавшись с курами. Она успела дать им всем имена. Ее любимицу звали Этель.

– По-моему, Этель похожа на миссис Бэкстер, – заявила сестренка.

Я уставилась на курицу, но, как ни старалась, не могла разглядеть никакого сходства с нашей соседкой. Затем Олив побежала через весь сад прощаться с Тоби.

– Я скоро вернусь, Тоби, – пообещала она, гладя его шелковистый нос, – и принесу тебе вкусную морковку, если смогу достать. Договорились?

Стоял чудесный весенний день. Мы пошли по дороге, которая вела от дома священника к центру деревни. Олив держалась за руку тети Бет и болтала без умолку. Я молча шла чуть позади, ведь вокруг было столько интересного, что я просто не успевала охватить все взглядом.

Важнее всего были цвета: синее небо, зеленые поля, трава на обочине тоже зеленая, но другого оттенка, яркая и потрясающе сочная. А среди зелени виднелись разноцветные точки: белые, желтые, розовые и голубые. Это были полевые цветы. В Бермондси они не водились, разве что редкие кустики крапивы и чахлая трава в канаве, но они были скорее серые, чем зеленые. На мой одиннадцатый день рождения отец водил меня в кино смотреть «Волшебника страны Оз», и теперь мне казалось, что я Дороти, которая из черно-белого мира попала в цветной. Это было невероятно.

Кроме синевы неба, белизны облаков, зеленой травы и всевозможных полевых цветов были еще покрытые бледным желтовато-розовым цветом деревья. У обочины росла вишня, усыпанная цветами, – я никогда в жизни такой красоты не видела. На ветках сидели птицы: дрозд с блестящими синеватыми перьями и еще какие-то маленькие птички – тетя Бет сказала, что они называются гаички, и это очень насмешило Олив. У них было желтоватое брюшко и черная шапочка на голове. Вокруг порхали бабочки, белые, похожие на клочки бумаги, подхваченные ветром, а еще пчелы и блестящие зеленые стрекозы.

Овечки паслись в поле под сенью огромных деревьев, покрытых зеленью. Листья шелестели и ловили золотистые солнечные лучи, будто играя ими. Взрослые овцы были крупные, покрытые грязно-белой шерстью, которую явно не помешало бы помыть, а вот ягнята были либо чисто белые, либо совсем черные. У них были длинные прыгучие ножки и маленькие черные носики. Ягнята скакали и резвились. Тетя Бет взяла Олив на руки, чтобы та могла заглянуть за изгородь и увидеть это. Моя сестренка принялась хохотать над их выходками. Ее глаза светились, и я догадывалась, что она, как и я, с трудом верит в происходящее.

В Лондоне всегда было шумно: люди кричали, смеялись, суда на Темзе гудели, а огромные краны скрипели, когда крутились туда-сюда с грузами. Грузчики ругались, насвистывали и кряхтели, взваливая мешки с сахаром на плечи. Женщины кричали на своих непослушных сорванцов, а малыши в колясках вопили, требуя внимания матерей. В общем, лондонцы очень много шумели.

Сначала мне показалось, что в деревне стоит тишина. Но я ошибалась. Если прислушаться, можно было услышать щебет птиц в кустах, шелест деревьев, ветви которых покачивались на ветру. По полям ползали тракторы, а в живой изгороди прятались пушистые кролики. Здесь все было наполнено звуками молодой растущей жизни, и мне это ужасно нравилось.

Ко всем этим чудесам надо добавить дорогу, которая вилась перед нами: две коричневые колеи от колес и зеленая полоса посередине. Дорога вела вниз, мимо церкви, где служил дядя Дилан, в деревню, где сгрудились хорошенькие домики. На веревках висело, развеваясь на ветру, выстиранное белье: платья в цветочек, рубашки, прихваченные прищепками, брюки, носки и другие вещи. Вокруг пышно цвели сады, радующие богатством оттенков, а стены домов были увиты девичьим виноградом.

Был даже пруд с утками, голубой, совсем как небо, только с розовыми водяными лилиями на зеленых круглых листьях. Я подумала, что надо будет попросить у тети Бет карандаши и нарисовать этот пейзаж, когда вернусь из школы. Я бы могла отправить этот рисунок маме и Тони.

– Нелл, с тобой все в порядке? – спросила тетя Бет, поворачиваясь ко мне. – Ты ни слова не сказала.

Я кивнула, боясь не справиться с голосом.

– О чем ты думаешь?

– О том, как здесь прекрасно. Я никогда такой красоты не видела, тетя Бет. Даже в книжке с картинками.

Она улыбнулась:

– В такую погоду и впрямь чудесно, а вот в дождь уже не так хорошо.

– Мне и дождь не помешал бы, – ответила я. – Я бы все равно была в восторге.

Я вприпрыжку догнала тетю Бет, которая поудобнее перехватила Олив, поднимая ее повыше.

– Посмотрите на овечку, тетенька Тетя! – воскликнула та. – Посмотрите! Она какает! Разрази меня гром!

Похоже, мою очаровательную сестренку было уже не исправить.

Школа была небольшой: приземистое каменное здание с массивной деревянной дверью посередине. На площадке резвились дети всех возрастов. Девочки прыгали через длинную скакалку, напевая незнакомую мне считалочку. Мальчики в коротких штанишках гоняли футбольный мяч и устраивали шуточные бои, валяя друг друга по земле. Олив схватилась за мою руку.