Феечка - Наталия Терентьева Страница 12

– Хватит, там билеты по пятьсот рублей, приглашаю тебя. – Я поцеловала бабушку. – А если ты точно обещаешь приехать, то я заранее возьму билеты. Они будут дешевле.

– Точно? Что, как на поезд?

– Ага.

Я огляделась. Вот если бы учиться в Москве, но не уезжать из дома, каждый вечер видеть бабушку и маму, если она не остается на дежурство… Наши москвичи, живущие дома, даже не подозревают, как им повезло. Хотя вот Ульяна говорит, что она в душе – житель маленького городка и хотела бы когда-нибудь уехать из Москвы насовсем.

– Подружилась с кем-то? – спросила бабушка. – Так ни о ком и не рассказала толком.

– Так не о ком рассказывать, ба. Пока не пойму. Подружилась вроде с девочкой из общежития, но она влюбилась, и теперь вообще сама не своя, ничего не видит и не слышит. Он – другой веры, тащит ее в свою веру, она мусульманка, он иудей…

– Как у вас все интересно… – покачала головой бабушка. – Все смешалось… В космосе космонавты бобы выращивают, по полгода там маются, а у вас боги разные, никак не разберетесь… А ты?

– Что – я?

– Влюбилась?

Я увидела бабушкин взгляд. Нет. Не расскажу. И хочу рассказать, но не буду.

Вот это я и описала в своем рассказе, без лишних личных подробностей. Я не стала описывать толстые носки, в которых сидела бабушка, с большими красными крестиками на щиколотках. На правом носке – справа, на левом – слева. Бабушка считает, что носки, как и ботинки, надо носить только на правильной ноге. Иначе придет некая «хромуля» и заставит тебя хромать. Я абсолютно уверена, что эту хромулю бабушка выдумала сама, когда часами рассказывала мне сказки в детстве – все, которые знала, придумывая к ним продолжения, новые финалы, неожиданно трагичные.

Бабушка не любит сладких финалов. Ее кумир – сказка о Курочке Рябе. Загадочная и трагичная. И при этом никто не умер. Вот в таком духе бабушка смело правила все русские и особенно нерусские сказки. Спящая Красавица, проснувшись, отказывалась выходить замуж за принца, ее поцеловавшего, Красавица понимала, что просто не имеет права на личное счастье, ведь из-за нее все ее королевство поросло паутиной и мхом, все всё проспали! И принц, поцеловавший такую энергичную Красавицу, застывал от горя. Я понимала, что это не навсегда, а до поры до времени, когда Красавица управится со всеми своими делами… Но так и не дождалась, бабушка так и не расколдовала того незадачливого принца.

А они еще с мамой удивляются, что я поехала учиться в Москву, чтобы стать однажды министром культуры. Ведь бабушка именно такую схему заложила мне в голову. Я теперь это отлично понимаю. Сначала разберись со страной, а потом уже строй свое личное счастье…

Я писала рассказ до половины четвертого утра, потому что никак не могла поставить точку. И остановилась, когда увидела на экране телефона сообщение от Ульяны, она послала мне его два часа назад, перед сном: «Сегодня в 20.00 Андреев поет со своей группой в клубе на Арбате. Я только что увидела анонс».

Она послала мне и фотографию короткого анонса. Он появился тоже только два часа назад. Странно, почему они так поздно дали объявление? Такое спонтанное решение… Может быть, им кто-то предложил выступить вместо себя? Неважно, все это неважно… Не надо ждать до одиннадцатого марта – ура… Но это так неожиданно… Я еще не решила, пойду ли я… И зачем мне идти туда с Ульяной… Как глупо… Но не пойти – еще глупее…

Я легла спать, мгновенно уснула и тут же открыла глаза. Мне казалось, я совсем не спала, но нет – будильник прозвенел вовремя, половина девятого, сегодня ко второй паре. Я пробовала первое время в сентябре бегать, принимать утром холодный душ, но сдалась. Воздух вокруг общежития загрязненный, рядом пересечение двух проспектов, до университетского парка бежать далековато. В душе ужасающе пахнет… В общем, сдалась. Бабушке говорить об этом не стала, и когда приезжала на каникулы, то дома и бегала, и обливалась душем – как она обычно заставляла меня все мое детство. Говорят, что не прививается то, чему заставляют. Мне кажется, у меня как раз наоборот. Что заставляли делать, к тому я и привыкла, и считаю это своей сущностью. А может быть, это и не так… Или просто в безалаберной Москве я становлюсь другой? Или меня некому заставлять… А так хочется, чтобы кто-то иногда сказал: «Надя, вставай, не валяйся, Надя, не надо туда ходить, смысла никакого нет, зачем тебе этот Андреев, он старше тебя на девятнадцать лет…»

Весь день я перечитывала посты Андреева, даже смотрела его фильм без звука, наушники надевать на лекциях не стала. Лекции были так себе, больше похожи на профанацию, у нас не все предметы интересные, но сидеть в наушниках – унижать преподавателя, так мне кажется.

Я волновалась перед концертом так, как будто шла с ним знакомиться. Я ведь видела его вчера и даже задавала ему вопрос. Но я понимала, что увижу его сегодня в другом качестве… В пении человек открывается совсем иначе…

Ульяна ко мне подошла за день только один раз, спросила, выбрала ли я тему для курсовой работы. Я видела, что она хочет спросить что-то другое. И почти догадывалась что. Но она больше ничего не спросила, и я не стала ей помогать. Зачем? Разве мы подруги? Разве что по несчастью. Или по счастью – не знаю пока, влюбиться в Андреева это счастье или нет. Хотя влюбиться вдвоем в одного и того же – это уже беда.

Как нарочно, мне весь день в университете попадались на глаза очень странные пары. Я пыталась найти в этом какой-то символ.

Он – громадный, толстый, не вмещающийся в свои огромные бегемотовы штаны, зеленые, со спущенными подтяжками цвета хаки. Вроде как – военные штаны… Разве бывают такие военные? Идет налегке, разглагольствует, даже не смотрит на нее, а она – крохотная, как Дюймовочка, с тонюсенькими ножками, с легкими светлыми волосиками, спадающими на лицо, обкорнанными по моде – каждый волосок разной длины – тащит свой набитый рюкзак, смотрит на него с восторгом… Ну ведь что-то в нем вызывает в ней такой восторг!.. Что? Его объем? Я услышала обрывок разговора. Он хвастается, что «урыл» какого-то профессора своими вопросами… Послушать бы его вопросы…

Другая пара – оба покрасили волосы в розово-зеленое. Половина головы – розовая, половина – зеленая. Он волосы специально отрастил до плеч, чтобы быть похожим на нее. Одна длина волос, одинаковые очки, одежда почти одинаковая – пестрые мешковатые толстовки, короткие джинсы в облипочку, голые щиколотки, еле видные полосочки белых носков, мокасины-унисекс, одинаковые. Поженились, наверное, или просто стали вместе жить, и это их совместный вызов миру. Ну ладно, хотя бы вместе…

Третью пару парой с ходу не назовешь, потому что шли они в стайке других студентов, но я выхватила глазом ее и его. Они то и дело переглядывались, смеялись чему-то своему, незаметно для других жестами показывали что-то друг другу… Они выделялись из всех, между ними была почти зримая связь. Это, наверное, здорово. Только у меня пока так не было. Я не знаю, что такое любовь. Точнее, теперь, кажется, начинаю понимать. Но любовь – на расстоянии. Любовь – безо всякой надежды. Или почти без надежды. Любовь – мучение. Не хотела я это так определять для себя. Как-то само определилось.