Шоколадные деньги - Эшли Прентис Нортон Страница 12

Бэбс расходится все больше. Нажимает сильнее. Оставляет глубокие борозды в фотографии. Не унимается, пока отметины не покрывают все лицо Брукс целиком. Теперь Брукс выглядит так, словно у нее чудовищные прыщи, настоящая сыпь. «Всегда можно купить другую фотографию, – думаю я. – Не так страшно».

Но Бэбс еще не закончила. Она берет салфетку. Брукс ведь в самом деле ее касалась! Ее заменить невозможно. Это самое лучшее, что у меня есть. Бэбс опускает руку в щель у кровати, где пролился лимонад. Промакивает мокрое место салфеткой. Поднимает ее повыше. Я вижу, что автограф Брукс расплылся так, что почти не читаем. Ничего, я это переживу, думаю я. Брукс все равно касалась ручкой этой маленькой салфетки, она все равно чего-то стоит. Но утешительных призов сегодня ночью не будет. Бэбс подносит салфетку к моему лицу. Она рвет ее, пока не остаются лишь узкие белые полоски. Как ее старое белье.

– Видишь? Вот как себя чувствуешь, когда кто-то копается в твоих вещах. Теперь можешь провести осмотр. Что хочешь, оставь, остальное выброси. Я принесу из кухни мусорное ведро. Когда закончишь, твой шкаф будет самым опрятным на свете, а одеваться будет, все равно что покупать вещи Saks. Все будет на своем месте, и только те вещи, из которых нравится выбирать.

Она уходит за мусорным ведром. Я не знаю, позволено ли мне надеть ночную рубашку или мне полагается взяться за уборку голой. Я даю себе минуту на размышление. Я смотрю на журналы, все еще лежащие в изножье кровати. Интересно, мы вообще к проекту обуви вернемся? Скорее всего, нет. Но я была так близка.

Позже той ночью, разбирая огромную гору своих вещей, выбрасывая большую их часть, потому что слишком устала, чтобы класть их на место, я обнаруживаю, что кое-что важное Бэбс оставила. Свои сигареты.

Я беру одну левой рукой, вставляю в рот. Прикуриваю. Вдох омерзителен. Никотин попадает мне в кровь так быстро, что у меня кружится голова и я хватаюсь за столбик кровати. Я вынимаю сигарету изо рта. В голову мне приходит другая мысль. Я ничего не могу с собой поделать, я зла на себя, что стала причиной разгрома всей комнаты.

Я вытягиваю правую ногу. Наклоняюсь и ищу подходящее место. Запястья тут не подойдут. Бэбс слишком часто читала мне нотации про самоубийство. «Если собираешься вскрыть себе вены, убедись, что знаешь, что делаешь. Нет ничего более жалкого, чем оказаться в больнице, потому что не подготовилась заранее». Бэбс всецело за самоубийство. Терпеть не может всяких депрессивных. «Если не можешь встать с кровати, покончи с этим раз и навсегда». И очень старых тоже. Слишком многие их них зажились на свете. Какают в памперсы, щеголяют жуткими синяками и мерзкими пигментными пятнами на высохшей коже.

Если она увидит ожог у меня на руке, то решит, что это ребяческая попытка привлечь к себе внимание. Поэтому я втыкаю сигарету в кожу чуть выше косточки на правой лодыжке. Крови нет. Только круглая красная татуировка. Этого Бэбс никогда не сможет меня лишить.

Мне больно, но не слишком.