Держитесь, девушки! (сборник) - Надежда Веселовская Страница 12

Вот уже несколько дней Вика жила у Захарки, или, если угодно, Захара Феликсовича. Ей самой было странно, что она все-таки оказалась под его, так сказать, гостеприимным кровом. С одной стороны, это объяснялось стечением обстоятельств, с другой – кто знает? Возможно, подсуетился сам Захарка. Если он сумел организовать увольнение Вики с работы, так и тут, глядишь, без него не обошлось…

На первый взгляд ничего особенного не случилось. Квартирная хозяйка давно поговаривала о том, что хорошо бы оплатить помещение за все лето, на три месяца вперед. Вика тянула, зная, что никаких решительных мер Серафима все равно не предпримет: какой смысл при отсутствии лучших предложений выселять проверенную временем жилицу, которая не скандалит, не портит вещей, аккуратно платит помесячно? Но, видно, эти лучшие предложения все-таки поступили, потому что хозяйка поставила Вике ультиматум: оплачивай лето, либо вовсе съезжай. На раздумья она дала две недели.

Именно в это время Вика стала жить как зверь, восстанавливающий силы после болезни или долгой спячки. Наверное, тут крылись свои психологические причины, да и физиологические тоже. В первый раз за долгий период Вика не ходила на работу – должно быть, ее организм решил, что настало время отдыхать, приходить в себя. На Вику напал прямо-таки волчий аппетит: она то и дело выбегала из дома за покупками, а потом дрожащими от нетерпенья руками разворачивала семгу, ветчину, пирожные, не имея терпения дождаться, пока вскипит чайник. После еды ее тянуло отдохнуть, а через некоторое время все повторялось сначала. Может быть, организм и восстанавливался, но вот деньги из бледно-сиреневого конверта такой способности не имели. Они исчезали с поразительной быстротой.

И в довершение всего Вика разленилась. Ей следовало искать новую работу, а она вместо этого отдыхала, потягивалась, резала бутерброды. Даже самой было удивительно: что же это я? Не первый день, кажется, живу на свете, знаю, что все мои промахи, ошибки, неправильные решения меня же потом и придавят. Это в детстве можно было рассчитывать на жалость папы и мамы, и бабушки в придачу. А взрослый человек сам за все расплачивается, да еще как круто порой!.. Проколешься на копейку, а судьба потребует с тебя штраф в сто зеленых.

Потом эта сонно-едовая, безвольно-леностная болезнь вдруг как-то сразу прошла, словно отрубили. Очнувшаяся Вика заглянула в кошелек, потом в бледно-сиреневый конверт, посчитала дни, оставшиеся до истечения хозяйкиного ультиматума… И отправилась по уже знакомому ей адресу.

Захарка воспринял ее приход без видимого злорадства. Со стороны все выглядело так, словно радушный родственник встречает иногороднюю племянницу, приехавшую поступать в столичный институт. Он гостеприимно раскрыл дверь во вторую комнату:

– Теперь это твои апартаменты. Располагайся!

Потом была экскурсия на кухню, где Вике отныне предстояло проводить много времени. Захарка показал, где что лежит, какие есть бытовые приборы и какой запас продуктов имеется в наличии. Надо сказать, для холостяка, одержимого идеей собирать чужие импульсы, этот запас оказался вполне приличным. Подумал он также и о том, чтобы приобрести хорошенький кухонный фартук с оборочкой – голубой, под цвет Викиных глаз. Значит, действительно не сомневался, что в его холостяцкой кухне появится молоденькая хозяйка…

Всякий измученный человек чувствует потребность расслабиться: Вике уже и самой начинало казаться, что она дома, что рядом свой человек. Захарке отлично давалась роль заботливого дядюшки. Даже разговор о пресловутых импульсах он повел так, словно Вика все еще была маленькой девочкой:

– Знаешь сказку Гауфа «Карлик Нос»? Помнишь, там действует фея по имени Кройтервайс, – старуха, которая живет на земле сотни лет?

– Вроде что-то припоминаю, – неопределенно отозвалась Вика.

– Кройтервайс в переводе – «фея белого тумана». Ей служат белки, собачки, морские свинки. В действительности… – он слегка покосился на Вику, – все это люди, но заколдованные.

– Вот как…

– Да. Они ловят для нее пылинки света, из которого пекут старухе хлеб.

– Почему из пылинок?

– Потому что она беззубая и ничего другого не ест… С сегодняшнего дня ты тоже начнешь ловить для меня пылинки.

Вика взглянула на его рот: вроде бы с зубами у него все в порядке…

– Не солнечные, – проследив ее взгляд, уточнил Захарка. – Знаешь, какие? Энергетические!

– Я не умею, – вздохнула Вика.

– Я уже говорил, тебе ничего не надо уметь. Варенье кипит – пенка набегает, упадет камень в воду – от него пойдут круги. Так же и человек: уже самим своим существованием он вырабатывает определенную ауру, слой энергии, располагающийся вокруг его личности. Кстати, этот слой можно сфотографировать в инфракрасном излучении, сейчас уже научились. На таких фотографиях он выходит светящимся… Так что ты просто живи, а я буду время от времени снимать пенки с твоего варенья, – закончил разболтавшийся Захар.