Одна судьба на двоих - Ольга Покровская Страница 12

Я почти ничего не знала о Хабаровске, кроме простейших сведений, почерпнутых со школьных уроков по географии. И город, в который доставил нас поезд, поразил меня. Он был совсем не похож на Владивосток. Конечно, тоже большой, живой и шумный, с широкими проспектами, площадями, памятниками. Но во Владивостоке всё как будто пропитано океаном. Сам воздух, прохладный и солёный, врывался в лёгкие и оставлял ощущение, какое бывает, когда, ныряя, вдруг неожиданно глотнёшь морской воды.

Однако самого Хабаровска я почти не увидела – только из окна автобуса, в который мы с тётей Ингой втиснулись на остановке рядом с вокзалом. Путешествие в поезде я запомнила плохо. На меня от отчаяния снова навалилась апатия, как было после гибели родителей. Всю дорогу я пролежала на верхней полке, не читая, не прислушиваясь к разговорам попутчиков, просто глядя в отделанную серовато-крапчатым пластиком стенку. Тётя Инга меня не трогала. Она вообще потеряла ко мне интерес сразу, как мы выехали из города.

Как оказалось, тётя Инга жила не в самом Хабаровске, а в посёлке где-то неподалёку от границы. И если город, по которому вёз нас автобус, в целом мне понравился и удивил своей силой и мощью, то посёлок Красное, в который мы выгрузились с чемоданами на автобусной остановке, если чем и мог удивить, то только невозможной бедностью.

Одинаковые ряды серо-коричневых пятиэтажек, унылые нечистые улицы, переполненные мусорные баки, вокруг которых горой валялись вывалившиеся отбросы, одноэтажный магазин на углу с ветвистой трещиной, идущей поперёк стеклянной витрины.

– Ну вот, значит, мы и дома, – объявила мне тётя Инга, подхватывая с асфальта одну из сумок.

Мне от этого её объявления стало еще тоскливее. Я не хотела, отчаянно не хотела называть ВОТ ЭТО – домом.

– Ты вещи-то бери, или особое приглашение нужно? – меж тем прикрикнула она на меня. – Ишь, встала, принцесса. Это, может, дома дед тебя баловал – единственная внучка. Про моих-то детей забыл, старый хрен. А тут у нас семья большая, все работают, это ты сразу на носу себе заруби.

Мне не хотелось оправдываться перед ней, объясняя, что я просто растерялась.

Я взвалила на плечо сумку и уныло поплелась вслед за Ингой. Она двинулась мимо ближайшей пятиэтажки, свернула за угол, потом куда-то ещё. Я никак не могла понять, как она ориентируется в этих совершенно одинаковых коробках. Наконец она всё же направилась к одной из них, распахнула дверь подъезда и кивнула:

– Давай заходи!

В подъезде меня оглушило зловоние – затхлость вперемешку с кислым запахом щей, доносившимся из-за двери квартиры на первом этаже. Мы поднялись на третий этаж, Инга принялась копаться в сумочке в поисках ключей, чертыхнулась себе под нос, а потом заколотила в небрежно выкрашенную коричневой краской дверь.

– Виталька! Славка! Вы там спите, что ли? Открывайте быстро!

За дверью послышалась возня, и через несколько секунд нам открыли. Я даже не успела рассмотреть того, кто впустил нас, увидела только стриженый русый затылок мальчишки примерно одного со мной возраста. Он тут же убрёл куда-то в глубь квартиры, бросив на ходу:

– Привет, мам!

– Привет-привет, – отозвалась Инга, втаскивая через порог сумку. – Квартиру-то не сожгли, пока меня не было?

На это ей никто не ответил. Я удивилась, ведь Инга говорила, что у неё трое сыновей, но никто не вышел из комнат, чтобы помочь нам внести сумки. Я втащила сумку вслед за тётей Ингой. Остальные вещи должны были прийти через какое-то время в контейнере. Оглядевшись в прихожей, я удивилась, раздумывая, куда же тётя Инга их денет. Здесь и без того всё было заставлено колченогой и потёртой мебелью, коробками, тюками и прочим хламом.

Скрипнула дверь, замигав, зажглась лампочка у нас над головами, и в прихожей появился парень – видимо, старший сын тёти Инги. Он был высокого роста, с круглой обритой под машинку головой и в майке на лямках. Его лицо с правильными чертами, пожалуй, даже можно было назвать красивым. Но меня сразу насторожил его нагловатый взгляд, остановившийся на мне.

– Ой, сыночка, и ты дома, – затараторила тётя Инга. – А мы только с дороги. Фу, умаялась я, не представляешь… Все эти дела, квартира…

Парень, однако, не обращал на неё никакого внимания, а смотрел прямо на меня.

– Привет, – медленно произнёс он. В зубах у него была зажата спичка, которую он лениво перекатывал по нижней губе. – Это ты, что ли, сестра?

– Я, – пожала плечами я. – Рада Казанцева…

– Виталий, – представился он, почему-то усмехнувшись.

– Ну что ж вы так не по-родственному-то? – тут же влезла тётя Инга. – Ну-ка обнимитесь, вы же брат и сестра!

Виталик шагнул ко мне в тесном коридоре, облапил руками за плечи, притиснул к себе и крепко сжал. В его действиях вроде бы не было ничего угрожающего – ну, подумаешь, двоюродный брат обнял сестру в честь знакомства. Но у меня внутри почему-то всё воспротивилось его близости, чужому запаху. Мне хотелось вырваться и отскочить на несколько шагов…

– А ты ничё, сестрёнка, – шепнул мне в ухо Виталик.

И тут я уже не выдержала, дёрнула плечами, высвободилась из его рук и шагнула назад.

– Ну вот и познакомились, – радостно подытожила тётя Инга. – Вы тут небось, охламоны, сожрали всё? Есть-то в доме нечего поди? Так вот что, Радка, сгоняй-ка до стекляшки – ну ты видела там, во дворе, – возьми картошку, рыбу… ну и бутылочку беленькой, конечно. Выпить же надо, так сказать, за приезд. Отметить, как люди.

Она быстро сунула мне в руку смятые купюры, и я и оглянуться не успела, как снова оказалась в подъезде перед захлопнувшейся перед моим носом дверью.

От такого я опешила. Я ведь, в конце концов, только что приехала, оказалась в посёлке впервые. Даже адреса толком не знала. Не говоря уж о том, что понятия не имела, о какой такой «стекляшке» речь. Как можно было отправить меня в магазин, не дав даже умыться с дороги? И всё же я решила про себя, что, наверное, таким образом тётя Инга хочет показать мне, что я для них своя, член семьи…

В общем, я кое-как разыскала среди одинаковых пятиэтажек «стекляшку» – ею оказался тот магазин с ветвистой трещиной в витрине, который я заметила, когда мы шли с остановки. Выданных мне денег на всё не хватило, но у меня оставалось ещё что-то в кошельке – чуть ли не с тех пор, когда жив был дед, и я добавила из своих…

Когда я вернулась – не сразу разыскав нужный мне дом – и вошла в незапертую дверь, обитатели квартиры, как выяснилось, уже успели переругаться. Мелкий Ванька – вероятно, это был именно он – стоял в коридоре в одной майке и почему-то без штанов и орал, размазывая сопли по лицу. Тот самый пацан, что открыл нам дверь – кажется, Слава, – кричал, перекрывая голосом завывания брата:

– И чё, она в моей комнате будет? Какого хера-то? Я на это не подписывался. Пусть с вами живёт!

– Со мной и так Ванька, и Витальку теперь ещё придётся переселять. А куда её девать, по-твоему? На коврике пусть спит? Ванька, заткнись! – рявкнула тётя Инга на младшего сына.