Если копнуть поглубже - Тимоти Финдли Страница 12

Мерси молча села, выудила из пачки сигарету и прикурила, чиркнув деревянной спичкой. Кухонные спички Джейн. Очень практичные — если захочешь спалить дом. Ни она, ни Джейн, ни Гриффин не курили в доме при Уилле. Таково было правило.

— Я пойду наверх, — неожиданно объявила Джейн и, забрав бутылку, направилась в холл. Но перед тем наполнила стакан Мерси. — Тоже хочу поспать.

— Разумеется, дорогая. Давайте. А я с удовольствием посижу.

Когда из театра вернулся Гриффин, Мерси сказала, что у Джейн разболелась голова и она легла в постель. Мерси раздумывала, не сообщить ли ему о лишней бутылке вина и госте из прошлого, но решила воздержаться. Что бы там ни случилось, не ее дело. Захочет Джейн рассказать — расскажет сама.

Джейн больше не возвращалась к этой теме в разговорах с Мерси, а Гриффину вообще ничего говорить не стала.

На следующее утро, слушая семичасовые новости, она узнала о смерти Троя, который погиб в автокатастрофе на шоссе 401. Была названа его фамилия — Престон.

Джейн выключила радио, чтобы не слышать подробностей. Она не хотела знать.

Он мертв.

И она больше ни разу о нем не упомянула.

Даже доктору Фабиану.

Но прошлое не уходило.

Неделями она размышляла по ночам о судьбе Троя в свете своей судьбы. Она бежала из Плантейшна искать новую жизнь без прежних родственных связей. А Трой — очевидно, в погоне за своими желаниями. Можно назвать как угодно: желания, страсть, просто отношения. И не только не преуспел — попытка привела к гибели.

Гибель. Что может быть бесполезнее? Но она, Джейн, осталась жива, и эта мысль терзала ей душу. Погиб только Трой. Двое бежали от несчастного прошлого — и столкнулись с будущим. Но для одного это столкновение оказалось роковым, а другая выжила.

Выжила?

Да.

5

Понедельник, 6 июля 1998 г.

«Даун-стрит» был любимым рестораном артистов. И в сам ресторан и в бар во время театрального сезона нельзя было зайти, не наткнувшись на нескольких членов фестивальной команды. Сьюзен, хозяйка, бдительно следила за туристами — те ждали от актеров слишком многого: считали возможным подсаживаться к знаменитостям и надоедать бесконечными разговорами. В нужный момент Сьюзен вмешивалась и сообщала: Ваш столик готов; пожалуйте вон туда. Меню отличалось эклектичностью — частично итальянское, частично азиатское, частично североамериканское, были даже греческие блюда. Шеф-повар справлялся со всем и умело оценивал аппетиты гостей — кому сколько положить на тарелку. Вина были превосходными, вдобавок в розлив предлагались многочисленные лучшие сорта импортного и местного пива.

«Даун-стрит» мог похвастаться настоящим ирландским баром с темным полированным деревом и старинными зеркалами. На удобных стульях легко располагалась дюжина, а то и больше посетителей. При желании там можно было и поесть. Столики тянулись по всей длине довольно узкого помещения, а в дальнем конце стояли на возвышении, откуда окна выходили на реку Эйвон. Стены украшали театральные афиши.

Празднование дня рождения Гриффина происходило в передней части — напротив бара; причем Джейн договорилась, что они могли использовать все пространство.

К семи начали собираться гости и среди них Найджел Декстер со своей женой Сьюзен Уортингтон, тоже принадлежащей к театральной труппе.

Грифф нарядился в довольно необычного покроя голубой пиджак из индийского льна и объявил, что это его специальный костюм для дня рождения.

— Полюбовавшись на тебя в именинном наряде, признаюсь, что предпочитаю тебя в натуральном виде, — проворковала Сьюзи, пышная блондинка, наделенная природным пленительным обаянием.

— И когда это ты удостоилась? — поинтересовалась Джейн. — Или есть что-нибудь такое, чего я не знаю?

— Тут нет никакой тайны. Это было в театральном училище, где иногда поневоле приходится обнажаться. И чтобы тебя успокоить, сообщаю, что тогда же я увидела Найджела и он меня совершенно сразил, так что Грифф тут же вылетел у меня из головы и его образ увял, не успев расцвести.

— Поздравляю. — Найджел дружески пихнул в бок Гриффина. — Тридцать лет — и уже увял.

— Лучше поздравь ее, — Грифф поднял бокал, приветствуя Сьюзи, — и наряд, в котором она выходит в «Много шума». Там я мог бы появиться в своем именинном костюме — никто бы даже не заметил: ведь все таращатся только на Сьюзи и ждут, когда вырвутся на свободу ее буфера.

Первая его шутке рассмеялась сама Сьюзи. В костюмерном цехе она была известна тем, что ее трудно упрятать в платье. По выражению одного дизайнера, она выползает из декольте, как поднимающееся тесто.

Зои Уолкер приехала в пятнадцать минут восьмого вместе с Джонатаном Кроуфордом. Рядом с Джонатаном она казалась особенно маленькой: пять футов два дюйма против его шести футов трех дюймов.

Джейн не забыла встречу с Зои после премьеры «Много шума», когда инженю так небрежно и царственно ее проигнорировала. Что она учудит на этот раз?

Зои, безусловно, ждало большое будущее, если только она, в отличие от многих молодых актеров, не запутается в мире соблазнов кино и телевидения. Грифф и Найджел шарахались от них, словно от чумы, — они хотели быть актерами, а не звездами. Звездность, возможно, придет — потом. Самое главное и существенное — стать актерами.

Зои Уолкер была, без сомнения, честолюбива. Это проявлялось во всем — в том, как она одевалась, и в ее поведении — вроде бы скромная, она постоянно оказывалась на виду. И явно обладала свойством манящего пламени, на которое летели мотыльки.

Джонатану Кроуфорду недавно перевалило за сорок. Канадец по рождению, свою репутацию — а она была весьма солидной — он приобрел в Нью-Йорке. Тогда, хотя ему и было уже под тридцать, его считали чудо-юношей. И не зря: угловатым лицом, притягательно-угрюмым взглядом и шапкой темных волос, красиво ниспадавших на лоб, он и впрямь походил на подростка-пловца или юного теннисиста. Он выглядел так, словно явился прямо из олимпийского бассейна или с корта Уимблдона, где только что одержал блестящую победу. И до сих пор Джонатан поддерживал этот образ тем, что носил темную, свободную одежду — прекрасного покроя, но создающую впечатление, будто владелец недавно похудел и от этого только выиграл.

Он сел справа от Гриффина, пожал ему руку и сказал:

— Теперь, когда тебе стукнуло тридцать, могу лишь напутствовать тебя — вперед! И уверен, что ты на это способен.

— Спасибо, Джонатан.

— Предвкушаю, как в следующий сезон буду твоим режиссером в «Напрасных усилиях любви» [12].

Гриффин посмотрел на Джейн.

— Почему бы и нет? — отозвалась та. — Ты, безусловно, достоин этого, дорогой.