Обратная сторона Японии - Александр Куланов Страница 12

Едва миновала майская «золотая неделя» – время традиционных японских праздников и выходных, как вся страна, будто повинуясь палочке невидимого дирижера, начала сходить с ума по футболу. Открылись новые спортивные магазины (так же внезапно закрывшиеся после окончания чемпионата), на улицах появились лотки и рынки, торгующие футбольными принадлежностями и «прибамбасами» вроде телефонных брелоков в виде фигурок популярных футболистов, самым модным стилем в одежде стали синие футболки национальной сборной с именами ее игроков на спине. Кстати, футболки и шарфы продавались всех команд – в том числе и российской сборной. Это было особенно актуально, потому что нашим выпала судьба противостоять японцам в самом начале. Команды сошлись в одной группе, и не знаю, что по этому поводу думали спортивные специалисты, но отлично помню, что обычные японцы были почти уверены в проигрыше своей молодой сборной. Как же случилось, что все произошло с точностью до наоборот?

Внимание японских средств массовой информации к русской команде и русским болельщикам усиливалось по мере приближения матча Россия – Япония и достигло своего пика вечером 9 июня. Примерно за неделю до этого я выслушал извинения половины знакомых японцев в Токийском университете: они говорили, что им очень приятно, что жребий свел наши сборные, и жаль, что русским придется затратить силы, необходимые нам якобы в финале, для разгрома японской сборной. Они извинялись заранее! Накануне игры даже на улице стала заметна любознательность японцев: не раз ко мне подходили подвыпившие местные жители и по-английски интересовались, не из Америки ли я? Узнав, что из России, почему-то бурно радовались (предчувствуя победу?) и долго рассказывали о скоростных качествах японских любимцев – форвардов Накаты и Оно, выражая надежду на то, что русской сборной придется нелегко, несмотря на присутствие Карпина – больше, кажется, ни они, ни я, никогда не интересовавшийся футболом и ни одного матча не видевший, никого не знали.

Японское телевидение теперь особенно занимал вопрос о том, как русские собираются болеть за свою сборную – о наших фанатах здесь до сих пор практически ничего не было известно. По японской телевизионной традиции первое знакомство с нашей «группой поддержки» проходило в ресторане. За несколько дней до этого мне позвонил мой друг Василий Молодяков и передал приглашение японского телевидения сняться в ролике о футболе. Сам он отказался от этого, а вслед за ним отказался и я. Вскоре мы смогли увидеть, от чего воротили носы. Честно отрабатывая полученные за съемки деньги, русские студенты из японских университетов сидели в каком-то матрешечном ресторане в районе Икэбукуро. Под разудалую «Катюшу» наши пили водку, давясь, закусывали блинами с красной икрой и, запинаясь, рассказывали плохо заученный текст о том, что «в нашей стране футбол – игра номер один, и каждый вечер мы всей семьей смотрим телевизор». Почему-то не жалею, что отказался от этого.

Но японское любопытство не может быть удовлетворено вот таким официальным образом. Японцам очень важно видеть не только фанатов на стадионах, не только выступления подготовленных артистов и статистов, но и скрытый от посторонних глаз, приватный уровень переживаний. С этой целью представители японских телекомпаний подобрали в Токио и окрестностях несколько русско-японских семей и договорились о проведении съемок в их домах. Не обошлось без курьезов. В большинстве случаев японские телевизионщики требовали, чтобы «боление» обязательно происходило с демонстрацией русской кухни. Подруга нашей семьи Наташа жаловалась нам: «Представляете, они хотят, чтобы мы болели по-русски – с русской кухней. Но мы же с пивом болеем, а пиво соленой рыбой принято закусывать. Пиво японское, корюшка – везде корюшка, но какая же это русская кухня? Говорят, пейте вместо пива водку. Ну, нет, ребята, извините: под водку за три часа мы так наболеем…» Забегая вперед, скажу, что требования продюсеров пришлось соблюсти, и в одной семье готовились пельмени, в другой в срочном порядке варилась картошка.

Большое недоумение и даже раздражение японцев вызвал муж еще одной русской героини. Японец решил болеть за русскую команду, чем поставил в тупик тележурналистов, пытавшихся поначалу даже обвинить его в отсутствии патриотизма, а затем старавшихся просто не замечать его в процессе съемки. В другой семье все разворачивалось по более привычному сценарию, но не менее весело. За несколько дней до матча русская жена и японский муж купили краску, флаги и договорились о том, что она болеет за русскую команду, а он – за свою, японскую. Независимо от исхода матча у них была даже запланирована небольшая семейная потасовка, которая должна была закончиться бурным примирением, но уже не при телекамерах.

Но самый большой интерес японцев вызвало поведение Русского клуба – неформальной организации части русских, по большей части молодых, постоянно проживающих в Токио и окрестностях. Строго говоря, русских клубов в Токио было два. Для простоты их называют по именам создателей-руководителей: «Клуб у Лены» и «Клуб у Миши». В клубе Лены я никогда не был, а потому ничего о нем рассказать не могу, а вот в более известном Мишином мне доводилось бывать не раз, хотя и завсегдатаем его я тоже не стал.

Памятное мне заседание клуба проходило в субботу 8 июня – за день до матча Россия – Япония. На том заседании Миша предупредил о желании японцев познакомиться с русской общиной и пригласил всех участвовать в съемках «боления», которые будут проходить в квартале Роппонги (русские говорят «на Роппонгах») в баре, известном как «Уолл-стрит нижний». Несмотря на некоторый испуг японцев перед иностранными фанатами, эта часть болельщиков, среди которых немало русских жен японских мужей и наоборот, явно не представляла особого интереса для полиции – никто не будет вести себя здесь излишне буйно, дабы не потерять право на визу. Зато почти все они свободно говорят по-японски и способны ответить на любой поставленный вопрос – идеальный вариант для телевидения.

К восьми вечера туда начали стягиваться наши молодые соотечественники. Некоторые пришли с японскими «вторыми половинами», видимо, настроенными болеть за российскую команду, и детьми, щеки которых были раскрашены в цвета национальных флагов. Всего в баре собрались около 70–80 человек, и какие-то особые меры предосторожности не предпринимались. В отличие от некоторых других местных увеселительных заведений, здесь экраны больших телевизоров не были затянуты металлической сеткой, а спиртное продавалось без ограничений. Русские, живущие в Японии, болели так же громко и так же организованно, как сами японцы, и никаких мало-мальски крупных эксцессов ни здесь, ни в других местах Токио не произошло. Наши ребята у стадиона в Иокогаме тоже были, и именно они смогли помочь справиться с жаждой приехавшим из России соотечественникам. Дело в том, что непосредственно у стадиона горячительные напитки не продавались, но русские, прожившие здесь по 5–7 лет, легко нашли несколько магазинчиков, которых запреты не коснулись. Один из наших переводчиков, работавший на всех матчах с участием нашей сборной, за три часа до начала игры в восторженном изумлении перекрикивал толпу у стадиона: «Я никогда столько японцев вместе не видел. Кажется, Япония – действительно великая футбольная держава!»

Ликование, наступившее в Иокогаме и Токио после оглушительной победы, не поддается никакому описанию. Толпы японских болельщиков в синих футболках с флагами и раскрашенными лицами заполонили пригородные электрички и, растекаясь по токийским улицам, во всю мощь легких скандировали: «Нип-пон! Нип-пон!» Нечто невообразимое творилось на огромных перекрестках токийского молодежного района Сибуя, где демонстрации болельщиков переходили в какие-то бразильские массовые танцы. Крупнейший эксцесс победной для японцев ночи – несколько человек на радостях сиганули в одну из мелководных токийских речушек, откуда были немедленно выловлены недремлющими полицейскими. В городе Фукуока около 300 пьяных фанатов останавливали машины и били в них стекла. Повреждено было не менее… шести автомобилей (это тремя сотнями фанатов!), разбиты витрины нескольких баров. Однако пострадавших не было, и аресты не производились.