Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами - Джон Айдиноу Страница 12

От Витгенштейна веяло свободой.

Стивен Тулмин

Список зрителей, которым довелось увидеть сцену в комнате НЗ, еще не полон. Да, с одной стороны, там были студенты, в большинстве своем — восторженные поклонники Витгенштейна, которые ходили, говорили, одевались и вели себя как симулякры своего кумира. Но с другой стороны, там были и преподаватели, и все они, за исключением Джона Уиздома, испытывали к Витгенштейну неприязнь, личную или профессиональную. Существование философских проблем было основой их научной жизни, sine qua поп их карьеры. Они преподавали философию самым традиционным способом: Декарт и Кант, этика и эпистемология, философская логика и философия разума. И в тот вечер их симпатии были на стороне гостя, также родом из Вены — доктора Поппера.

Если не говорить о Витгенштейне, то к 1946 году расцвет кембриджской философии миновал. Слава ее столпов, Бертрана Рассела и Дж. Мура, клонилась к закату. Правда, в случае Рассела этот закат напоминал скорее северные летние сумерки в период белых ночей: ему было за шестьдесят, но впереди оставалась еще четверть жизни. Но так или иначе, главное в философии им уже было сделано. То же можно сказать и о Муре, современнике Рассела, человеке, служившем воплощением интеллектуальной и культурной элиты Кембриджа накануне Первой мировой, — того самого Кембриджа, который Витгенштейн взял штурмом.

Теперь Мур был на пенсии; Дороти, его жена, ограждала супруга от назойливых посетителей. Время от времени он появлялся на заседаниях Клуба моральных наук, но в тот вечер его не было. И Поппер, и Витгенштейн наверняка были бы рады его присутствию — что, впрочем, говорит скорее о Муре как о человеке, нежели как о философе. Он был застенчив, чуток и предупредителен, терпим, отличался простодушной преданностью и непоколебимой честностью; все это, вместе взятое, производило впечатление «какой-то необыкновенной чистоты», как выразился Рассел. Он однажды спросил Мура, доводилось ли тому когда-нибудь лгать. «Да», — ответил Мур, и это был, по мнению Рассела, единственный раз, когда Мур сказал неправду.

Поппер не впервые встречался с большинством кембриджских преподавателей — в том числе и с Муром, который в 1936 году приглашал его прочесть краткий курс лекций, а позже дал ему рекомендацию, когда речь шла о должности в Новой Зеландии. Витгенштейна с Муром связывали куда более долгие и близкие отношения. Через три недели после приснопамятной встречи, собираясь выступить в Клубе моральных наук с откликом на доклад Поппера, Витгенштейн отправил Муру письмо — для него было бы большой честью, писал он, если бы Мур составил ему компанию. Однако нет свидетельств, что Мур принял это приглашение. Миссис Мур старалась ограничить контакты мужа с Витгенштейном, после которых Мур часто чувствовал себя изможденным.

Витгенштейн и Мур впервые встретились в 1912 году. История их знакомства позволяет живо и ярко представить и самого Витгенштейна, и его отношения с Кембриджем. Мур, уже знаменитый ученый, был мгновенно очарован молодым австрийцем — единственным студентом, на лице которого во время его лекций отражалась упорная работа мысли. Позже он писал: «Вскоре я почувствовал, что как философ он гораздо умнее меня, и не только умнее, но и глубже, что он гораздо лучше меня видит действительно важные, наиболее достойные исследования задачи, и к тому же находит наилучшие способы такого исследования».

И действительно, равновесие сил между ними вскоре нарушилось. В 1912 году Мур выехал из своих комнат на верхнем этаже Уэвелл-корта, уступая место Витгенштейну — не только в буквальном, но и в символическом смысле. Показателем того, насколько сильно качнулась чаша весов, может служить поездка Мура в Норвегию в 1914 году. Предпринял он ее неохотно, исключительно по настоянию Витгенштейна, и всю дорогу страдал от морской болезни. Витгенштейн тогда отправился в добровольную ссылку в деревушку к северу от Бергена, где вел уединенную жизнь, много гуляя и размышляя о логике. Преподаватель, едва обосновавшись, принялся под диктовку записывать мысли студента — это было его основное занятие. А Витгенштейн затем правил эти записи и приходил в «невероятную ярость», когда Мур чего-то не понимал.