Ищи ветер - Гийом Виньо Страница 12

— Так что же, для тебя это не просто… как это у вас говорится… trip [11]? Это что-то вроде мазохистского паломничества?

Я отложил вилку, нахмурился, глотнул кофе и только после этого посмотрел ей прямо в глаза. Мне все больше нравилось это делать, с тех пор как я заметил — вчера, в машине, в зеркальце заднего вида, — что пристальный взгляд она выдерживает с трудом. Ее дежурным приемчиком было стрельнуть глазами и сразить наповал, в этом она была сильна и знала свое преимущество. А вот если в первую секунду не срабатывало — терялась. И сейчас надолго ее не хватило.

— Нет, — с расстановкой ответил я после паузы, — видишь ли, по мне все это — дамские штучки… Памятные места, песни, фильмы, да мало ли что еще; я не фетишист. Бессмысленно и обременительно, если желаешь знать мое мнение.

— Дамские штучки… пфф! И все-таки ты почему-то приехал именно сюда, а не куда-нибудь еще. Почему? Твоя бывшая в положении, ты уезжаешь, куда глаза глядят, и оказываешься здесь, это о чем-то говорит…

Тристан, видимо, обрисовал ей ситуацию. Ладно, Тристан, но она, на мой взгляд, многовато себе позволяла для первого знакомства, я бы даже сказал, хамила.

— Наоборот! Вот если бы — раз уж тебе так интересна эта тема — я объезжал это место за три версты, было бы подозрительно, согласна?

— Ничего подобного! Тебя сюда тянет! И потом, слово-то какое — «подозрительно». Нет, Джек, ты меня не убедил.

Я усмехнулся. Интересно, чего ради она затеяла перепалку. Тон ее не был злым, разве что чуть язвительным.

— Странная ты какая! Я приезжал сюда отдыхать четыре года назад, какого черта, что это, земля обетованная что ли? Почему ты так уверена, что я кривлю душой? Тебе в голову не приходило, что ты можешь попасть пальцем в небо? Что если тебе возражают, то необязательно из вредности, а всего-навсего потому, что ты не права?

Она пожала плечами и скорчила гримаску, как плохая актрисуля, видно, крыть было нечем.

— И вообще, чего ты, собственно, от меня добиваешься с высоты своих двадцати трех лет, какого такого откровения? Давай, мне интересно.

Задорная мордашка насупилась, помрачнела. Я надеялся задеть ее за живое, но она выглядела скорее растерянной.

— Я… я просто хотела поговорить.

— Валяй, говори. Только не думай, что приперла меня, на хрен, к стенке!

— Ну хватит, Джек, — перебил Тристан, дожевывая, — что такого она сказала? Тебя самого заносит.

Нуна улыбнулась мне с самым невинным видом. Я вздохнул.

— Ладно. Только давайте договоримся: вопрос, почему мы здесь, больше не обсуждается, о’кей?

— Да какая на фиг разница, почему! Приехали и приехали. Погода чудесная, волны для серфинга высоченные.

Мы все, как по команде, посмотрели в окно на белесую от тумана гавань и анемичное море. Я первый же и рассмеялся, чем явно обрадовал Нуну, хоть она и пнула меня под столом ногой: мол, не сдаюсь.

Расплатившись, мы сели в машину и отправились колесить по лесным дорогам Национального парка Акадия в поисках пресловутого кемпинга, который я, как мне помнилось, видел четыре года назад. Сделав не один крюк из-за, мягко говоря, невнятных указателей, мы обнаружили, наконец, аккуратную полянку с будкой сторожа и бетонной площадкой для паркинга. Заплатив за место восемь долларов, пошли искать уголок потише и подальше от крутых автотуристов с их фирменными коттеджами на колесах.

Предоставив Тристану с Нуной заниматься палаткой, я стал готовить место для костра и, чтобы не ходить далеко за камнями, позаимствовал их с соседних биваков. Когда над жалкой кучкой сырого хвороста, которую мне удалось собрать, занялся, наконец, хилый огонек, откуда ни возьмись появился парк-рейнджер и поднял хай. Пыхтя от злости, он зачитал длинный свод правил поведения в кемпинге, сообщил, что я нарушаю законы штата, и прочее, и прочее. Не думаю, чтобы мой костерок нанес серьезный ущерб штату, однако я затоптал огонь на глазах у законника и попутно высказал ему все, что о нем думаю, в самых нелестных выражениях — по-французски, — сохраняя на лице радушно-виноватую улыбку. Служака мало-помалу остыл и тоже довольно заулыбался — такая была умора, что Тристан ронял слезы и взглядом умолял меня прекратить, а Нуна, хлопотавшая с палаткой, кусала губы, чтобы не прыснуть со смеху.

Отсмеявшись, мы призадумались: все-таки перспектива ночевать в холоде и сырости в этом стерильном лесу не радовала, как и детсадовская поднадзорная свобода. Помимо костров запрещалось распивать спиртные напитки, справлять нужду в лесу и курить. Мы потешили свое самолюбие, нарушив все эти запреты, стоило только рейнджеру скрыться из виду: я закурил сигарету, а Тристан открыл банку пива. Нуна тоже не пожелала отставать, спустила колготки — ее юбчонка прикрывала срам весьма относительно — и окончательно загасила все еще тлевший огонек. Мы с Тристаном нашли ее донельзя очаровательной за этим занятием и невольно переглянулись. Впрочем, хоть наш стихийный протест и согрел душу, проблем он не решил. Мы почесали в затылках, тоскливо глядя на несостоявшийся костер, и тут Тристан выдал свежую идею:

— А пошли напьемся.

— Сейчас всего три, — напомнила Нуна.

После недолгих колебаний возражение было признано несостоятельным, и мы, собрав манатки, снялись с якоря. Сторож в будке предупредил, что вернуться надо до десяти, иначе нас не пустят на территорию, а Тристан ответил ему, что мы задолго до этого времени будем в непотребном виде. «Shitfaced», как он выразился.

Мы отправились в дальний конец залива, где за курортной зоной начинался рыболовецкий порт. В этот час траулеры возвращались с уловом, и на пристани царило оживление. Тристан сразу купил ящик пива по своему выбору — «Роллинг-Рок», вкуса никакого, зато пьется хорошо. Мы расположились за дощатым столом возле какой-то захудалой закусочной, пили и смотрели на суда. Появился долговязый тощий детина, хозяин закусочной, нагруженный крабами, морскими ежами и еще какими-то незнакомыми мне дарами моря. Он поглядел на нас, не сказать, чтобы неприветливо, скорее с любопытством. Рассудив, что мы заняли его единственный стол, Тристан встал и угостил его пивом. Открыв лавочку и пошуровав в кухне, парень вышел к нам знакомиться.

Его звали Дэйв; он был рыжий, с характерным для побережья Новой Англии жестковатым выговором, навевавшим мысли об Ирландии. Лет тридцати с небольшим, не красавец и не урод — вот только, наверное, год не мылся. Мозолистые руки и узловатая мускулатура выдавали бывалого моряка. Дэйв похвалился, что готовит лучшую на всем побережье похлебку из моллюсков, и после дежурных приветствий раскрыл нам секрет ее приготовления. Варить надо на медленном огне, вдохновенно рассказывал он, и непременно в два приема, а в промежутке поставить в холодильник часов на шесть, чтобы моллюски передохнули и нашли общий язык с картошкой, — так и сказал, чем до слез рассмешил Нуну. Еще он добавил, ухмыляясь, что берет за свою фирменную похлебку вдвое дороже, чем стоит это блюдо в других местах: психологический расчет, люди ведь ценят только то, что дорого стоит. «It’s like от кутюр, you know!» [12], — хихикнул он. Я подумал, что в известном маркетинговом чутье ему не откажешь. «А как насчет попробовать?» — спросил Тристан. Дэйв посмотрел на часы и сокрушенно развел руками.