Год в Касабланке - Тахир Шах Страница 12

Я рассказал ему о Доме Калифа и упомянул при этом, а потом на всякий случай еще раз повторил, что мой бюджет невелик. Мохаммед (так звали архитектора) рассмеялся и зажег свежую кубинскую сигару.

— Что такое деньги? — вопросил он громко и выспренно, откидываясь на спинку кресла. — Это всего лишь дорогая бумага.

Я в третий раз напомнил ему, что мой бюджет ограничен, и объяснил, что я — бедный писатель, нуждающийся в настоящем отдыхе. Архитектор собрался что-то сказать, но тут у него зазвонил мобильный телефон. Попросив извинения, он ответил и быстро заговорил по-французски с какой-то очень сердитой женщиной. Дама на другом конце провода была вне себя от ярости. Закончив разговор, архитектор покраснел.

— Женщины слишком эмоциональны, — сказал он сдержанно. — N'est-ce pas? [4]

Мы договорились, что он посетит Дом Калифа на следующий день, после чего покинули офис-галерею. По дороге домой я поинтересовался у Зохры, каким образом она познакомилась с архитектором Мохаммедом.

— Через общество дантистов, — ответила она.

На следующее утро я послал Зохру в Земельный кадастр поискать в архивах дело Дар Калифа. Мне хотелось представить себе историю здания, узнать, кто жил в нем до нас. В первые недели в Касабланке я задавал вопрос о Доме Калифа многим людям. И чего только я в ответ не услышал. Кто-то сказал, что это бывшая летняя резиденция одного из многочисленных калифов Касабланки; другие утверждали, что когда-то домом владел один из важных вельмож, наперсник короля. Некий старичок, продававший на улице старые французские журналы, поведал, что в пятидесятые годы в доме размещался первоклассный бордель. Вспоминая об этом, он сощурился от удовольствия.

— Девушки, работавшие там, были сущими ангелами, — сказал он, прикладывая кончики пальцев к губам для воздушного поцелуя. — Но, к сожалению, они обслуживали только французских офицеров.

Кто-то еще сказал мне, что якобы во время встречи на высшем уровне в январе 1943 года в здании останавливались высокопоставленные адвокаты. Я читал, что Рузвельт и Черчилль выбрали Касабланку для обсуждения военной стратегии. На этом совещании они планировали наступательные действия против Японии. Поскольку встреча проходила в расположенном неподалеку районе Анфа, то вполне возможно, что участников делегаций могли разместить в Доме Калифа.

Однако в Земельном кадастре Зохра не нашла ни одного упоминания о встрече на высшем уровне в Анфа, как и никаких сведений о том, что в нашем доме размещался бордель. Она не смогла даже узнать, когда точно Дар Калифа был построен.

— Что же тогда было в его папке?

Зохра опустила глаза, как бы отыскивая под ногами способ сообщить мне плохие вести.

— На Дом Калифа вообще нет никакого досье, — сказала она.

Каждое большое здание в Касабланке имеет свою папку в красном переплете, хранящуюся в Земельном кадастре. Однако в том месте на полке, где должна была стоять наша папка, зияла щель шириной ровно в десять сантиметров. Служащий сказал Зохре, что кто-то взял дело и не положил его на место.

— Я стала упрашивать чиновника рассказать мне хоть что-нибудь, и тут он мне такое сообщил!

— Ну-ка, ну-ка!

— Что кто-то дал взятку в двадцать тысяч долларов для того, чтобы бумаги затерялись.

— Кто бы это мог быть?

— Ваш сосед, — ответила Зохра.

Я ничего не мог понять. По соседству с нами жила уважаемая семья из Феса. Они представляли один из старейших кланов. Их предки построили знаменитый Пале Джаме, в котором нынче располагается великолепная гостиница. Мы встречались всего несколько раз, но соседи неизменно осыпали нас любезностями и были всегда готовы помочь разобраться в сложностях марокканской жизни. Мы приняли их за настоящих друзей.

Зохра прочитала мои мысли.

— Это не Джаме, — сказала она тихо. — Джаме хорошие люди.

— Тогда кто?

— У вас ведь есть и другие соседи. Пойдемте. Я покажу вам.

Зохра потянула меня за собой, по самодельной лестнице, которую смастерили сторожа, на крышу. Прикрыв глаза от ослепительного полуденного солнца, я вглядывался в бесконечные блочные дома и золотистые волны Атлантики вдали.

— Видите, как много у вас соседей, — сказала Зохра.

— Думаю, что ни у кого из них не набралось бы двадцати тысяч долларов на взятку.

Зохра вытерла пот с подбородка.

— Вон у тех есть, — заявила она, махнув рукой в сторону запутанных улочек трущоб.

Рука ее остановилась на большом доме с оштукатуренными стенами и зеленой черепичной крышей. Он возвышался на дальней окраине трущоб, окруженный финиковыми пальмами и стеной, поверх которой была протянута колючая проволока. Здание это стояло так далеко от нашего дома, что я вряд ли посчитал бы его обитателей нашими соседями.

— Но до них тысяча километров, — возразил я.

Зохра фыркнула:

— Вовсе не далеко.

Как-то раз Осман уже рассказывал мне о семье, которая жила в том доме. Он говорил, что они из Танжера, что они безумно богаты, плохо относятся к прислуге и что лучше с ними не связываться. Но вплоть до сегодняшнего дня я и не собирался иметь с ними никаких дел. Так или иначе, обитатели трущоб этих людей не любили. Это было очевидным, поскольку каждое утро, когда глава семейства проезжал на высокой скорости в своем «мерседесе» с полным приводом через трущобы, мальчишки выстраивались в ряд и бросали в его машину камнями. Мне также было известно, что его жене было уже под сорок, что она красит волосы в темно-лиловый цвет и любит с головы до ног обвешиваться золотом и одеваться как русская певичка из ночного клуба.

— Мне что, пойти и разобраться с этим соседом? — робко спросил я.

Лицо Зохры застыло от ужаса.

— Конечно нет! — воскликнула она. — Вы что, не знаете, кто он такой?

Я отрицательно покачал головой.

— Он «крестный отец» Касабланки. Если скажете против него хоть слово, он мигом похитит ваших детей. Вы и глазом моргнуть не успеете…

На следующий день Мохаммед-архитектор прикатил к нам на роскошном черном «рэйндж-ровере», на всех четырех дверцах красовались его инициалы. На кожаной приборной панели лежала открытая пачка дорогих сигар.

Боюсь, в тот день я плохо воспринимал его новаторские идеи. Голова моя была занята тревожными мыслями о нашем богатом соседе. Зохра пыталась успокоить меня. Она объяснила, что, несмотря на то что человек этот гангстер и местный «крестный отец», он не занимается наркотиками и оружием. Марокканские гангстеры, по ее словам, являются королями контрабанды: они управляют империями, основанными на нелегальной торговле сигаретами, пиратскими фильмами и машинами, угнанными в Испании.