Вихри перемен - Александр Лапин Страница 12

– За Родину, за Россию! – подсказал Анатолий.

– Во-во! Давай за нее!

Выпили хорошо. Закусили салом и еще чем бог послал.

– Ну а шеф-то твой как? Как себя показывает? – не удержался, спросил Казаков, подразумевая, конечно, не непосредственного начальника, а самого генерального секретаря.

– Охраняемое лицо? – ответил вопросом на вопрос Алексей. – Он прямо родился генсеком, как говорит его личный телохранитель. Трудоголик. Пашет, как проклятый. Мы-то, охрана, знаем, что у него работа начинается рано утром. А заканчивается часто за полночь.

– Ну, да по телевизору показывают!

– Брешет все твой телевизор! – неожиданно резко прорывает Алексея. Видно, что в нем что-то забушевало и рвется наружу. – Он как страус! Страна валится! А он голову в песок, чтобы не видеть!

– Ну, ты чё, как-то не в восторге вроде от него?

– А кто в восторге? Вроде начал хорошо. Гласность. Перестройка! Борьба с пьянством. Уря! Уря! А потом?! Эх. Понимаешь, Толян. Царь силен мнением народным. Так вот, мнение народное сегодня переменилось. И шеф наш очень даже… – Алексей не закончил фразу, по-видимому, пытаясь подыскать соответствующее слово, обозначающее поведение Михаила Сергеевича. Остановился. Подумал. И закончил: – У него синдром то ли словоблудия, то ли слабоволия. И поэтому налицо все симптомы слабовластия.

Так поговорили. Анатолий побродил по весенней Москве. Встретился еще с парой друзей-однокурсников. И уехал обратно в Алма-Ату. Он, в сущности, ни о чем даже не просил Пономарева. Но в том-то, наверное, и сила настоящей мужской дружбы, что друзья понимают тебя с полуслова.

Алексей поговорил с отцом. Пономарев-старший как раз только вошел в полную силу. Система еще работала. Через месяц из центрального аппарата пришел приказ «откомандировать в столицу старшего оперуполномоченного республиканского комитета государственной безопасности Анатолия Николаевича Казакова в распоряжение управления кадров».

Теплого места не дали. Предложили перейти в антитеррористическую группу. Подразделение страшно засекреченное, даже для такого ведомства, как комитет.

Уже полгода он в спецназе. Живет в офицерском общежитии. Постоянно тренируется. И ждет боевых заданий.

Он уже много знает и о Вильнюсе, и о Тбилиси. Но делать нечего. Это все равно лучше, чем ждать у моря погоды в Казахстане. Как-никак, кругом свои. Тем более что в группе подобрались мужики серьезные, положительные. А главное – профессионалы, как и он сам.

И у них действительно спаянный, дружный коллектив. Не подразделение, которое, как часто бывает в армии, держится только на командах и дисциплине, а коллектив людей, спаянных общей тяжелой и очень опасной работой.

Они только что пережили смерть товарища, которого сзади в спину застрелил в Вильнюсе литовский снайпер. Но не озлобились, не впали в испепеляющую ненависть ко всем «дерьмократам». И в любой ситуации вели себя сдержанно и разумно.

Сейчас их группу срочно собрали по тревоге. Погрузили в самолет. И перебросили с учебной базы в Краснодарском крае сюда на подмогу какому-то странному ГКЧП.

Их зашторенные автобусы спустились с Лыткаринского моста на автотрассу и неторопливо, вместе с колонной бронетехники поплыли в сторону центра столицы.

Москва, словно большое горячее сердце страны, бьется в лихорадке путча.

Грохочут гусеницами рядом с их автобусом танки. Натужно ревут моторами боевые машины пехоты. Из грузовиков показываются молоденькие лица солдатиков. Странным диссонансом выглядит лавирующий между этими серо-зелеными мастодонтами невесть откуда взявшийся красный «Запорожец» с привязанной на крыше дачной лесенкой.

А по обочинам стоят, нарушая мирный ландшафт, десятки вышедших из строя боевых машин. По двое-трое скучились в кюветах танки и БМД. А по ним лазят растерянные и чумазые мальчишки – солдаты советской армии.

Невеселые мысли одолевают Анатолия и его товарищей и тогда, когда они, наконец, уходят с основной магистрали и, преодолев Кольцевую, начинают окружными путями пробираться к своей городской базе. Что их ждет впереди? Какая задача? Какая судьба?

* * *

Засаду они организовали по всем правилам. Автобус отогнали в лесок. Поставили, как говорится, «под березовый кусток». Сами расположились за деревьями и замаскировались.

Анатолий Казаков, прежде чем занять свое расчетное место, отошел по нужде на десяток метров в сторонку. И уже оттуда удовлетворенно осмотрел позицию их группы. Сработано профессионально. Четко. Даже отсюда ничего не заметно. А уж с дороги, из машин – точно никто ничего не разглядит. И все бы хорошо. Задача поставлена. Выполнение ее начато удачно. А вот грызет его, зудит в голове тревожная неприятная мысль: правильно ли они делают? И как все это может обернуться?

Дело, собственно, в том, что по прибытии на базу усталый и слегка расстроенный, как показалось всем, командир сказал:

– Выдвигайтесь по Калужскому шоссе. Вот сюда! – генерал-майор показал на большой карте, куда надо выдвинуться. – Это Архангельское. Здесь по данным разведки сейчас находится Ельцин со своими соратниками. Из госдачи идет асфальтированная дорога в сторону Москвы. Километра три лесом. За деревьями укроетесь. Сделаете засаду. Если Ельцин со своими людьми захочет выехать из Архангельского, вы арестуете его. Остановите машину. И арестуете.

– Ну а если они не остановятся? Начнут сопротивляться? – спросил тогда командира Сергей Горчаков, которому было поручено руководить операцией.

– Тогда действуйте по обстоятельствам…

– По обстоятельствам – это как? – захотел уточнить Сергей. И на лице его появилось недоуменное выражение.

– Так! – неопределенно ответил генерал. И это «так!» прозвучало одновременно угрожающе и как-то беспомощно.

Казаков, тоже приглашенный на совещание, подумал: «Что-то здесь туманно. Собрались люди военные, привыкшие к вещам однозначным, простым и ясным. А тут “по обстоятельствам”. Командир не хочет брать на себя ответственность. Наверное, и те, кто дал ему этот приказ, – тоже. Очень похоже на Тбилиси. Сначала приказывают, а потом от своих слов отказываются».

Видимо, сообразив, что нельзя отпускать людей с такими установками, Карнаухин добавил от себя:

– На месте определитесь. Если что не так, сообщите мне по рации. Тогда и примем решение. – И так резко: – Все свободны! Выполняйте!

– Есть!

Они, конечно, щелкнули каблуками в кабинете начальника, но по дороге из Москвы долго недоумевали над странными формулировками приказа. И выглядывая из-за занавесок автобуса, переговаривались между собой.

Всю жизнь им вдалбливали, что дисциплина прежде всего. И их задача – любой ценой выполнить приказ. Приказ, который не обсуждается. А тут вот приходится думать. И от этого в головах полный раскардаш. И опасение, что на них в очередной раз скинут преступление или ошибку политиков.