Лунная опера - Би Фэйюй Страница 12

– Ну, что с тобой случилось?

Стойку освещала лампа дневного света, такая же, что обычно используется в одноместных гостиничных номерах; в ее свете лицо Лэ Го приобрело темный оттенок. Она уселась и сказала, что просто устала. Лэ Го не хотелось смотреть на Ацин, она налила воды и стала водить пальцем по краешку стакана. Лэ Го покусывала губы, и прошло достаточно времени, прежде чем она наконец сказала:

– Скажи мне, я плохая женщина?

Ацин в ответ только рассмеялась, весь ответ отобразился у нее на лице. Опустив веки, она несколько недовольно ответила:

– Плохая женщина? Лэ Го, ты полегче на поворотах, так ты и всех нас ставишь под удар.

– Да я не про то, – попробовала объяснить Лэ Го.

Ацин похлопала ее по плечу:

– А ты поменьше думай. Это у тебя без привычки, со временем пройдет.

– Но я не собираюсь этим заниматься и дальше.

Ацин рассмеялась:

– Что ж, дело твое. На свете есть женщины, которые лучше умрут от голода, но не изменят мужу, но их мало; есть и такие, которые готовы отдаваться каждому встречному, но их тоже мало. И наконец, остаются такие, как мы с тобой. У тех, кто пока не попал в эту лодку, всего лишь не было повода, только и всего. Те же, кто в эту лодку уже сел, пусть забудут о почетной арке , это личное дело каждого. Никого тут винить не стоит, это просто черта чересчур культурных – наживать проблемы там, где их нет.

– Как можно сравнивать тебя и меня? Я не ты, у меня есть дочь и муж.

На этот раз Ацин не проронила ни звука, подбоченившись, она положила руку на плечо Лэ Го. Та вздохнула и, задумавшись, сказала:

– Я все-таки чувствую, что виновата перед ним.

Пропустив эти слова через себя, Ацин вскинула брови и вкрадчиво заговорила:

– А почему бы тебе не позволить переспать ему разок со мной, вы были бы в расчете.

Лэ Го недовольным оценивающим взглядом посмотрела на Ацин:

– Ацин, ты что такое говоришь? Ты, вообще, в своем уме?

– Я-то в своем уме. Ты лучше на себя посмотри, не можешь справиться с такой ерундой, а еще воспитательница, как тебе вообще доверили будущее поколение воспитывать?

Директором детского сада «Пять сосен» была не женщина, а мужчина в годах. Лэ Го, которую застукали прямо на диване, директор видел по телевизору на второй день. Однако он ее не признал. Ему было прекрасно известно, в чем Лэ Го ежедневно ходила на работу, но он никогда не видел ее откровенно оголенных рук или ног, поэтому когда он смотрел новостной репортаж, то просто не понял, что это Лэ Го. В этом отношении внешнее иногда загораживает сущность. Директор не принял эту новость близко к сердцу. Ну мало ли где что происходит, казалось, будто его это в принципе касаться не может.

На следующее утро директору позвонили из районного отделения полиции, тон говорившего подразумевал высокий пост и звучал весьма официально. Положив трубку, директор неожиданно для себя не смог вспомнить, как выглядит Лэ Го. Лицо его залилось краской, кровь ударила в голову. Этот ярый блюститель репутации не знал, куда деться от стыда. Словно его в душевой голого увидели ученики и от невозможности спрятаться он чувствовал себя ужасно неловко. Вот уже сорок лет этот директор детского сада служил примером для подражания, осталось каких-то сто дней до его официального выхода на пенсию, когда он с честью, высоко поднятой головой и незапятнанной за эти годы репутацией оставит сферу образования. Как у главы детского сада, у директора имелась излюбленная фраза по поводу выдающихся выпускников: «Из курятника вылетела жар-птица». Под «курятником» подразумевался детский сад «Пять сосен», а среди «жар-птиц», лично выращенных директором, был и нынешний заместитель градоначальника Чжан Юаньчао. Десятого сентября этого года, в День учителя, Чжан Юаньчао наверняка бы явился в их детский сад, где бы собственноручно увенчал его лаврами, назвал бы своим учителем. А дети, вооружившись барабанами и пестрыми лентами, наверняка бы славили пройденный им путь. А потом он счастливый и довольный возвратился бы домой, – в общем, его заслуг за сорок лет было хоть отбавляй.

Но ему позвонили. Видимо, из его курятника все же вылетела и курица.

Курица эта была не просто курицей, она ставила крест на всей его репутации. Директор выдвинул ящик стола. В этом ящике лежали исключительно визитки. Он никогда ими не пользовался, только просматривал от нечего делать, его сердце переполнялось радостью оттого, что повсюду работали его воспитанники. Директор успокоился и вытащил около пяти визитных карточек. Зажав визитки между пальцами, он распределил их веером и, словно при игре в покер, стал обдумывать стратегию, не зная, какую карту вытащить. Перебрав варианты, директор вернул визитки на место. После этого он взял телефон и позвонил напрямую заместителю мэра, Чжан Юаньчао. Поборов стыд, директор стал нести какую-то околесицу, на том конце не выдержали и сказали, что если у почтенного есть просьба, то пусть он излагает ее напрямую. Последняя фраза больно ударила по самолюбию директора, отягощать бывших воспитанников своими проблемами было не в его правилах. Но он намеревался убрать со своего пути кучу куриного помета, желательно быстро и без следов. В конце концов он изложил свою просьбу, которая состояла в том, чтобы из районного полицейского участка прямо сейчас освободили одного человека, директор отчетливо произнес имя и фамилию – Лэ Го. В трубке повисло молчание. Но спустя несколько секунд директор услышал, как Чжан Юаньчао обращается к кому-то еще, отдавая свои распоряжения на счет полицейского участка и Лэ Го. В понедельник, едва наступило утро, директор первым пришел на работу. Сегодня его первостепенной задачей было разобраться с Лэ Го. Как говорится, сложно сохранить репутацию, если всю грязь из дома вынесли напоказ. Сложно. Лэ Го приехала в детский сад на красном велосипеде. Директор, находясь в это время в своем кабинете на втором этаже, сразу же обратил внимание на ее длинные волосы. Такие волосы хорошо бы использовать в рекламах шампуней. Ничего необычного в поведении Лэ Го не появилось, она, как и прежде, казалась серьезной и благовоспитанной. Это хорошо. Лэ Го поставила велосипед. С тунгового дерева на ее плечо упал увядший листок. Лэ Го смахнула его, и в этом ее движении директор углядел изнеможение и огорчение, надлом и тяжкое бремя. Он вздохнул. Вздох его напомнил только что упавший листок, он отражал его намерения и мысли. Во время первого занятия директор решил сходить в бухгалтерию, рядом с которой размещалась группа Лэ Го. В женском коллективе секретов не утаить, да и язык у всех острый, так что в случае чего нужно быть наготове, чтобы разом всех утихомирить. Малейший интерес к произошедшим событиям нужно пресечь на корню, иначе в случае утечки информации разговоров потом хватит на всю оставшуюся жизнь. К этому происшествию нельзя подходить абы как, нельзя, чтобы из-за него вся его собственная жизнь вдруг резко пошла под откос.

Отношение женщин к торговле телом зачастую двоякое: с одной стороны, это вызывает у них презрение, а с другой – скрытое восхищение. Такого рода противоречие породило и соответствующую по характеру критику. Женщины, несущие в себе заряд данной энергии, с одной стороны, выглядят уравновешенными и спокойными, а с другой – взрывными и безрассудными, прямо как фиолетовый цвет пальто воспитательницы Линь Кэ.